было подумать, что туловище, шею и голову он одолжил у маленького белого гуся, но в придачу раздобыл себе большие черные крылья, длинные красные ноги и сильный, толстый снизу клюв, чересчур большой для его маленькой головки и тянувший ее книзу. Наверное, поэтому аист выглядел чуть озабоченным и печальным.
Акка поспешила ему навстречу, выгибая шею и без конца кланяясь. Она не очень удивилась, встретив его в Сконе ранней весной. Гусыня знала, что аисты, отцы семейств, прилетают сюда заблаговременно – проверить, не пострадало ли гнездо зимой, а их жены-аистихи гораздо позднее соизволяют прилететь из-за Балтийского моря. Но с чего бы она понадобилась аисту? Ведь эти птицы предпочитают водиться лишь со своими сородичами.
– Надеюсь, ваше жилье не пострадало, господин Эрменрих? – учтиво спросила Акка.
Правду говорят, что аист редко открывает клюв без того, чтобы не поплакаться. Речи его казались особенно печальными оттого, что Эрменриху стоило больших трудов начать разговор. Он долго трещал клювом, прежде чем заговорил хриплым, слабым голосом. И посыпались бесконечные жалобы: и гнездо-то, построенное на самом коньке высокой крыши замка Глиммингехус, совсем разорено зимними бурями, и корм-то ныне раздобыть в Сконе негде, и имения-то его, аистиные, жители Сконе мало-помалу себе присваивают – осушают его болота, вспахивают его заболоченные земли. Поэтому он намерен переселиться в другую страну и никогда более сюда не возвращаться.
Аист все сетовал и сетовал, а Акка, дикая гусыня, не имевшая на всем белом свете ни кола ни двора, невольно думала: «Мне бы ваши заботы, господин Эрменрих, уж я из одной гордости не стала бы жаловаться! Вы, оставаясь диким и вольным, все же в милости у людей. Никому и в голову не придет пустить в вас пулю или украсть хотя бы одно яйцо из вашего гнезда». Но все эти мысли она оставила при себе, а аисту лишь сказала:
– Неужто вы пожелаете переселиться из замка, служившего прибежищем аистам с тех пор, как его построили?
Тут аист поспешно спросил, видели ли гуси серых крыс, которые шли походом на замок Глиммингехус.
– Да, я видела этот сброд, – ответила Акка.
Тогда он стал рассказывать про отважных черных крыс, которые вот уже много лет храбро отстаивают от пришельцев замок.
– Но нынче ночью замок Глиммингехус окажется во власти серых крыс, – вздохнув, сказал аист.
– Почему именно нынче ночью, господин Эрменрих? – спросила Акка.
– Потому что почти все черные крысы отправились вчера вечером на гору Куллаберг, понадеявшись, что их серые недруги, как и все звери, также поспешат туда. Но вы знаете, серые крысы остались дома и собирают ополчение, чтобы ночью проникнуть в замок. Ведь его охраняют всего несколько горемычных старых крыс, которые не в силах были добраться до горы Куллаберг. И по всему видно, серые крысы добьются своего. А я столько лет жил в добром согласии с черными. Не по душе мне оставаться по соседству с их врагами!
Акка поняла:
