обхаживать Киселя и гордо демонстрировала девчонкам засосы, которые он оставлял у основания ее шеи так, чтобы не видно было под кофточкой. И это в пятом классе! Или все-таки в шестом?
Во всяком случае, выгнали ее точно в седьмом. В тот год в числе других новеньких в их класс пришла коротышка Таня Усольцева. Ее посадили с Наташей Кашиной, и та сразу угадала в соседке безответную маменькину дочку. С тех пор каждый день Таня приносила в школу то жвачку, то чупа-чупс, то шоколадку, то пакетик конфет, и Наташка забирала их еще до начала занятий. Увидев, что Таня не жалуется ни учителям, ни родителям, Наташка осмелела и стала требовать по десятке в день. В противном случае она дергала Таню за жидкие косички, колола циркулем или давала звонкого щелбана в лоб.
Все это делалось на глазах у всех. Но так уж устроены дети: если кого-то при них мучают, издеваются над ним (как говорят, чморят), они никогда в чужие дела не вмешиваются. Может, она это сама заслужила. Тем более новенькая. Тем более невидная и малорослая. Да и кличка к ней приклеилась – Чучка. Таня терпела-терпела, потом наконец решилась протестовать. Да не тут-то было.
Поскольку в классе Наташку не любили, она тусовалась со старшеклассниками. Была в тогдашнем девятом классе здоровенная такая деваха – Кристина Калугина по прозвищу Калуга. Калуга и Наташка подстерегли Таню после уроков где-то в проулке, в стороне от школы, и отлупили. Не так чтоб очень сильно, но больно и унизительно. А потом Калуга, наверное, просто чтобы крутизну свою показать, приказала плачущей девчонке:
– И смотри, чтобы ты, мразь, теперь без полтинника в день в школе не показывалась! А хоть раз пропустишь – мы тебя на счетчик поставим. И знай: у нас друзья – люди серьезные, они с тобой такое сделают, что ни один доктор не поправит!
С тем Таню и оставили.
И вся эта нехорошая история могла бы остаться в тени, как в сотнях школ остаются тысячи подобных, но бедная избитая Таня все-таки рассказала о происшедшем маме, и та сразу решила, что дело это так просто оставлять нельзя.
Мать воспитывала Таню без отца и привыкла сама справляться с жизненными трудностями. Она начала с того, что отвела девочку к врачу и «сняла побои», то есть получила медицинское заключение о том, что ее дочь подверглась избиению. А потом потащила Таню в районное отделение милиции, где было написано заявление с указанием имен и номера школы. Естественно, через день-другой туда приехал милиционер, зашел к директору Роману Владимировичу, и они долго беседовали при закрытых дверях. После чего по школе прокатился вал чисток. Калугину и Кашину выгнали и поставили на учет в детской комнате милиции. Вместе с ними, «до кучи», выперли и Морозова, и еще кое-кого. Сгустились тучи и над Саньком, как их корешем, но за него неожиданно замолвила словечко сама Таня, сказав, что он был единственным, кто за нее заступился. Кстати, она соврала – ничего подобного Санек не делал, разве что пару раз отвлек Наташку, переключил ее внимание на что-то другое, когда та приставала к своей соседке по парте. Но в глазах бедной, забитой Танюшки это выглядело, видимо, настоящим
