которыми появляемся на свет мы, человеческие существа. В поисках ответов на те вопросы, которые бессильна найти генетика, Стивенсон обращался к странностям и фобиям прошлой личности. Такой подход очень интуитивен. Например, страх ребенка перед японскими солдатами объясняется тем, что в прошлой жизни он участвовал во Второй мировой войне. Музыкальную одаренность – при отсутствии у остальных членов семьи не только таланта, но даже слуха – можно истолковывать как следствие того, что в прошлой жизни ребенок был воплощением музыканта-виртуоза. Однако при подобном подходе вы просто меняете одну тайну на другую. Каким образом – минуя генетику – может новый организм унаследовать мастерство, страхи или склонности умершего человека? Каков механизм такой передачи свойств? Если искать материальные причины, то у нас не остается опоры толщиной даже в папиросную бумагу.
Не связанный установленными биологией ограничениями, Стивенсон волен распространять свою теорию на все случаи, которые его заинтересовали. Тем или иным влиянием в этом контексте можно объяснять любые аспекты отклонений от нормы – чего бы они ни касались, – а также происхождение, наличие третьего соска, альбинизм (отсутствие пигмента в коже), особенности походки, боязнь женщин, тягу к игрушечным самолетам, заячью губу, папулы, задержку речи, просветы между верхними передними зубами, а заодно и «любовь к угрям, сигарам и алкоголю». Если смотреть на вещи так широко, то реинкарнацию легко принять за истину. Возьмите любого ребенка и все его уникальные особенности: так ли трудно будет обнаружить среди них одну или две, которые можно ассоциировать с кем-то из известных вам, но уже умерших людей?
Построения Стивенсона кажутся еще более шаткими, если принять во внимание то обстоятельство, что в большинстве описываемых им случаев ребенок вспоминает какого-то ушедшего из жизни близкого родственника. И что может добавить реинкарнация к тем вполне обоснованным объяснениям, которые дает нам биология посредством генетики? Даже жена Стивенсона, казалось, была не во всем с ним согласна. Выражая благодарность некоторым людям в начале книги «Реинкарнация и биология», исследователь, в частности, писал о ней так: «Поддерживая мою работу со всей преданностью, она, однако, выражала – со всей возможной мягкостью – некоторый скептицизм относительно тех выводов, к которым я приходил».
Мы пешком возвращались в дом Айшвару, чтобы взять его семью с собой в Камалпур на время визита к тете Вирпала. Ради этого мальчик переоделся. Доктор Рават, проявлявший неусыпную бдительность во всем, что касалось родовых отметин и рубцов от ран, намеревался проверить происхождение полукруглого выступа на груди Айшвару.
«Как вы полагаете, – спросил меня доктор Рават, – что это?»
«Думаю, это грудина», – ответила я.
Мы добрались в Камалпур после двух пополудни. Молва уже обогнала нас. Мальчик здесь! Его будущее определилось! Толпа
