а переходящими одна в другую культурными «туманностями», в центре каждой из которых находится плотное ядро – народ или группа народов, выступающих главными носителями данной цивилизации [Цымбурский 1995d]. Вокруг же области их проживания тянется цивилизационная периферия, народы которой по своему этнокультурному складу в большей или меньшей степени приближаются к ядру, пока на достаточной удаленности от него эта периферия не переходит, как можно констатировать, в периферию другой цивилизации или вообще во внецивилизационное пространство (примером такого пространства может быть Черная Африка или, для I–XV веков нашей эры, – большая часть Северной Америки за пределами влияния майя-ацтекской цивилизации). При подобном моделировании образа цивилизации с выделением этнических групп межцивилизационного статуса (таковы, на мой взгляд, большинство тюрок и иных этнических «алтайцев», а также славян) задачи цивилизационной геополитики должны быть определены совсем иначе, чем это делает Хантингтон. Помимо случаев прямого столкновения цивилизаций эта геополитика должна исследовать роль периферий в их отношении к цивилизационным ядрам, способность периферии, вольно или невольно, защищать ядро от внешних воздействий, а в иных случаях – блокировать ядро или даже наступать на него, абсорбируя его периферийными пространствами и в них растворяя (именно так я трактую участь Западной Римской империи III–V веков нашей эры).
Между тем описание положения России в категориях цивилизационной геополитики неизбежно возвращает нас к набившим оскомину спорам о реальности того феномена, который в принципе мог бы именоваться «российской цивилизацией». Многие аспекты этой проблемы лежат вообще вне компетенции геополитики. Тем не менее похоже, что она может внести в эти споры по крайней мере двоякий экспертный вклад.
Во-первых, она вправе, опираясь на географическое распределение культурных, вероисповедных, языковых и иных подобных признаков, индексировать, к примеру, различные области Восточной Европы по степени их близости к романо-германскому ядру цивилизации Запада – или, что в общем то же самое, по мере их отстояния от этого ядра. В специальной разработке, находящейся в печати, я показываю, что по всем этим показателям Россия в рамках пространства «от Дублина до Владивостока» являет сгусток признаков, противоположных признакам этого западного цивилизационного ядра. Так что для всей данной зоны Старого Света мера культурного отстояния той или иной области от «коренной» Европы может рассматриваться как мера приближения к России – и наоборот. Но не менее существенно и то, что положение России не может быть описано только как негатив Запада. Парадоксальное историческое место Украины побуждает ввести в признаковую матрицу последний различительный признак «Россия – не-Россия»: само по себе отстояние в данном мегаареале от России, даже при общности прочих с нею признаков (славянство, кириллица, для большей части украинцев
