зелёные дольки оливок. Да и вообще, не только это блюдо, но и другие по оформлению были просто безупречны: начиная от пышных цветов и заканчивая целыми природными картинами, причудливыми орнаментами, сотворёнными искусной фантазией повара из овощей, фруктов, зелени и разноцветных соусов. Причём всё выглядело настолько аппетитно, что, рассматривая этот уставленный яствами стол, просто непроизвольно начинали выделяться слюнки.
По нашему коллективу пробежал ропот восхищения: «Ничего себе!», «Я такое даже в сладком сне не видел», «Круто!». Женька же, в отличие от других, хоть, видимо, и был поражён сервировкой и разнообразием еды на столе, но особого виду не подал. Глядя на такое изобилие икры, он деловито прищёлкнул языком.
– Да, всё есть, а вот заморская баклажанная отсутствует, – и, копируя поповский голос, сочувственно произнёс: – Обнищал народец в верхах, ох и обнищал…
Велиар, видимо воспринявший его слова всерьёз, вопросительно глянул на Аримана, готовый уже ринуться исполнить желание гостя. Но Ариман его остановил.
– Не беспокойся. Это такая народная шутка в этой стране, – пояснил он. – У них сейчас «перестройка», поэтому в магазинах на полках стоит одна баклажанная икра.
Китаец удивлённо похлопал глазами, очевидно удивившись такому необычному рациону питания этого народа, который, при всём своём скудном бытии ещё и пытается построить светлое будущее, поддерживая своё существование на баклажанной икре. И, видимо, не совсем поняв, в чём тут шутка, дежурно улыбнулся и, вежливо поклонившись, отошёл назад.
– Неправда! – со смехом возразил Женя, чувствуя ущемление своего национального достоинства, и гордо заявил: – У нас есть ещё и кабачковая!
Все рассмеялись с Женькиного патриотичного юмора и по приглашению Аримана стали рассаживаться за общим столом. Получилось так, что по привычке наша компания уселась по бокам от Сэнсэя, точно заняв круговую оборону. Ариман же, который задержался, отдавая какое-то распоряжение Велиару, проследовал за гостями последний. И, соответственно, заняв свободный стул, очутился напротив Сэнсэя. Когда все уже расселись, Женька всё никак не мог поудобнее устроиться на своём кресле-стуле. Стас усмехнулся, глядя на его умащивания, и спросил:
– Ты чего ёрзаешь?
– Та стул какой-то жестковатый попался, – ответил Женька.
– Так ты встань, – предложил ему друг с улыбкой.
– Правильно, – согласился Володя, сидящий по другую сторону от Жени, и посоветовал: – так в тебя больше влезет.
Стас посмотрел на аппетитные блюда, стоящие возле них на столе, и проговорил:
– Нет уж. Пусть лучше сидит и не ёрзает.
Они тихо рассмеялись, а Женя, наконец выбрав удобную для себя позу – закинув ногу на ногу и облокотившись на правый подлокотник, – успокоился и «оскалился» в ответ ребятам своей наигранной улыбочкой,
