Анфису привела в бешенство.
– Последний раз говорю: отдай по-хорошему! – ледяным тоном предупредила она.
– И не подумаю.
– Смотри, хуже будет!
– Иди ты, мать, в жопу! – вежливо ответил Каминский.
На том и разошлись. А потом по городу пошли слухи, что Каминский нечист на руку, вот – украл в квартире Пеньковых краги за 180 форинтов. Слухи активно распространяла Анфиса. Каминский встретился с Пеньком и потребовал унять жену. Слухи не прекратились. При следующей встрече Каминский слегка набил Пеньку морду и пообещал делать это регулярно, если эта сука не заткнется. В ответ Анфиса обратилась в суд и потребовала привлечь Каминского к уголовной ответственности за кражу венгерских автомобильных краг ценой в 180 форинтов.
Заявление принял судья Вячеслав Николаевич Ханжин, человек светский, завсегдатай всех городских тусовок, расторгавший брак у половины Норильска. Прежде чем решить вопрос о возбуждении уголовного дела, он, как это положено по закону, послал запрос о личности Каминского в Управление Норильской железной дороги. Там к запросу отнеслись со всей серьезностью и в отведенный правилами срок прислали характеристику, подписанную треугольником. В ней говорилось, что инженер Каминский прошел путь от сцепщика до заместителя главного инженера, является добросовестным грамотным специалистом и ранее в краже автомобильных краг замечен не был.
История о крагах превратилась в анекдот, какие так любят в небольших городах, вроде Норильска, где все знают всех.
Однажды в конце лета мы сидели с Ханжиным в его кабинете в городском суде и допивали пиво из полиэтиленового пакета – обычная для Норильска тара. Секретарша сообщила:
– К вам корреспондент из «Заполярной правды». Пустить?
Всех ребят из «Заполярки» мы хорошо знали, но вошел незнакомый молодой парень в стройотрядовской куртке. Как оказалось, стажер из МГУ. Он прослышал про историю с крагами и загорелся написать про нее фельетон. Героем фельетона должна была стать Анфиса. Ханжин на эту тему говорить отказался:
– Дело не закончено, не имею права. Может быть, Виктор Владимирович расскажет, он лицо неофициальное.
Я сгонял стажера за новым пакетом пива и посвятил его в детали истории. Честно предупредил:
– О фельетоне и думать забудь. Шахиня не пропустит.
«Шахиня» – такое прозвище было у редактора «Заполярной правды» Мартыновой, женщины осторожной, прекрасно ориентирующейся во всех тонкостях отношений между начальственными лицами.
– Не пропустит? – удивился стажер. – Но она одобрила тему.
Мы с Ханжиным переглянулись.
В городе главенствовал горком, партийная власть, но существовала и слабая оппозиция, из комбинатских. Она осталась со времен новой экономической политики, которую в середине 60-х годов пытался проводить Косыгин. Но поскольку при системе Косыгина
