на небесах; также и в Слове одеяния означают истины, почему и сказано у Давида: Господи, Ты одеваешься светом, как ризою (Пс. 103. 2).
130. Что свет на небесах духовный и что свет этот есть Божественная истина, можно заключить также из того, что и для человека есть духовный свет, который просвещает его по мере того, насколько сам человек, заимствуясь от Божественной истины, находится в разумении и мудрости. Духовный свет в человеке есть свет его разума, предметы которого суть истины, располагаемые им в аналитическом порядке, на основании которых он рассуждает и выводит последовательные заключения. Человек не знает того, что свет, в котором разум его видит эти предметы, есть действительный свет; не знает, потому что не видит его своими глазами и, мысля, не замечает его.
Тем не менее, однако, многие знают об этом свете и различают его от природного света, в котором живут люди, мыслящие природно, а не духовно. Природно мыслить – значит взирать только на мирское (земное) и относить все к природе; взирать же на небесное и все относить к Божественному началу – значит мыслить духовно. Мне несколько раз дано было постичь и видеть, что свет, просвещающий разум, есть истинный свет, совершенно отличный от света, который называется природным. Внутренне и постепенно я возносился к этому свету; по мере возвышения моего разум мой просветлялся до того, что я постигал, чего прежде не мог постичь, и даже такие вещи, которые для мысли в природном свете были вовсе недоступны. И иногда я негодовал на себя за то, что в обыкновенном состоянии своем не понимал того же самого, что при небесном свете постигал ясно и отчетливо. Так как для разума есть свой особенный свет, то, говоря о нем, и употребляются те же выражения, как и о глазе, например, когда разум понимает, говорят: он видит, ему ясно; а когда он не понимает, тогда говорят, что ему неясно и темно и т. д.
131. Так как небесный свет есть Божественная истина, то свет этот есть также Божественная мудрость и Божественное разумение. Поэтому то же самое значит: вознестись до небесного света, или возвыситься в разумении и мудрости, или просветиться; вот почему и свет у ангелов совершенно соответствует степени их разумения и мудрости. Вследствие того что свет на небесах есть Божественная мудрость, каждый в этом свете немедленно познается таким, каков он есть: внутренность каждого видна на лице его во всей своей полноте, без утайки малейшей безделицы. Ангелы внутренних небес любят, чтоб у них все было открыто, потому что они ничего не хотят, кроме блага; напротив же, те, что живут под небесами и не хотят блага, боятся по этому самому, чтоб на них не посмотрели при небесном свете. И, что удивительно, находящиеся в аду между собой кажутся людьми, а при небесном свете – чудовищами со страшным лицом и страшным телом, т. е. в полном образе своего собственного зла. То же самое бывает и с человеком относительно духа его, когда ангелы смотрят на него: если он благ, то он кажется им человеком соответственной с его благом красоты; если же он зол, то чудовищем, безобразие которого соответствует его злу. Из
