style="font-size:15px;"> – Да. Освободится, позовет. Между прочим, я тебя просила… – укоризненно начала она, но я перебила:
– Да не зуди ты, и так тошно.
– Тошно, – передразнила Ритка.
– Кто настучал? – вздохнула я. Ритка подняла брови, вроде бы удивляясь моей дурости, после чего подала мне газету. Первую страницу украшала моя физиономия. – Фотография могла быть и получше, – хмыкнула я, но смеяться мне совсем не хотелось. Статейка была озаглавлена «Распоясавшиеся слуги народа», и в ней мне досталось по полной программе, припомнили даже то, что я и сама забыла. – Вот у людей память, – покачала я головой.
– И чего тут смешного? – нахмурилась Ритка.
– А я и не смеюсь. Оперативно сработали. Умеют, когда хотят. Дай закурить.
– Ты же знаешь…
– Дай закурить. Хуже уже не будет.
Ритка протянула мне пачку сигарет и придвинула пепельницу.
– Ты что, в самом деле… – начала она, но под моим взглядом лишь покачала головой и отвернулась.
Я успела докурить сигарету и еще раз пробежать глазами статью, когда услышала по переговорному устройству голос Деда.
– Рита, она пришла? – спросил он сурово.
– Да, Игорь Николаевич, – пискнула Ритка.
– Пусть зайдет.
– Очень тебя прошу… – начала было Ритка, но я махнула рукой и вошла в кабинет.
Дед, как всегда, готовясь к неприятному разговору, таращился в окно. Он стоял, сунув руки в карманы брюк, и даже не повернулся, услышав, как хлопнула дверь. Я его знала слишком хорошо и по напряженной спине, по тому, как, набычившись, он смотрит вдаль, ничего не видя, поняла: он, что называется, в бешенстве.
– Привет, – сказала я, поставила сумку с Сашкой на пол, а сама устроилась в кресле, робко так, на самом краешке, очень надеясь, что выгляжу вполне сиротливо.
– Газету видела? – спросил он, не поворачиваясь.
– Ага. Ритка показала.
– Ну и что скажешь?
– А чего тут скажешь, чистой воды подстава. И менты в нужном месте в нужное время, и журналистка весьма кстати с фотографом на пару, и это в два часа ночи. А утречком эта хрень уже в газете… Позудят немного и угомонятся. – Я разглядывала свои ногти, пользуясь тем, что Дед меня не видит. Тут он повернулся, а я приняла покаянный вид, взглянула на грязные кроссовки и поморщилась, но тут, как говорится, ничего не поделаешь.
– Значит, подстава? – спросил Дед печально, а мне вдруг ни с того ни с сего стало его жалко. Так иногда бывает, и я знать не знаю, что с этим делать.
Я молча кивнула, напустив в глаза тихой грусти, и даже вздохнула, Сашка, кстати, тоже вздохнул, должно быть, переживал из-за меня.
– Ага, – зловеще кивнул Дед. – Значит, ты не садилась за руль в пьяном виде, не была остановлена сотрудником ГАИ, не оказывала сопротивления, не была доставлена в отделение и не разбила там окно, запустив в него стулом. Что ты еще не сделала? – Я воззрилась на
