от Бойда, и прикосновения его руки голова у нее шла кругом. К тому времени как он поинтересовался, не угодно ли ей подышать свежим воздухом, Сисси накрепко запомнила оттенок его глаз, форму ушей и ямочки, появляющиеся на щеках, когда он улыбался. Стараясь не думать о том, что сказала бы мама, она подала ему руку. Они покинули танцплощадку и вышли на пляж.
Бойд помог ей избавиться от туфель, и они побрели по песку, приятно холодящему ноги. С тех пор всякий раз, ступая босиком на песок, Сисси вспоминала тот вечер. В небе царила полная луна, источающая сияние. Она висела так низко, что, казалось, от нее можно было отщипнуть кусочек на память.
Бойд держал Сисси под руку; в другой она несла туфли Маргарет. Они гуляли по пляжу, залитому лунным светом, и ей хотелось бродить с ним вдвоем, чувствовать тепло его руки, слушать его голос до самого утра, а лучше – вечно. Бойд рассказывал о Чарльстоне, о своих родных и о том, как в детстве ездил к дяде и двоюродным братьям в Андерсон, на ферму, где научился принимать роды у коров и решил стать доктором. Его отец был юристом; к счастью, Реджи собрался продолжить семейное дело, так что Бойду представилась возможность воплотить свою мечту.
– Когда Реджи было десять лет, он прочитал, что многие президенты Соединенных Штатов, прежде чем уйти в политику, были юристами. Поэтому он тоже решил стать юристом. Началась война, и брат очень расстроился, потому что по возрасту не попадал под призыв. По его мнению, боевой опыт важен для будущего президента.
– Ну что ж, – отозвалась Сисси, – идет война в Корее. Еще не все потеряно.
Бойд промолчал. Шорох шагов смешивался с музыкой, доносящейся из отеля.
– Родители сделали все, чтобы отговорить его. Когда я ушел воевать, мама была сама не своя от горя, поседела за одну ночь. Я и представить не мог, что это так на ней скажется.
– Им удалось переубедить Реджи? – поинтересовалась Сисси.
– Не уверен. Желание служить стране у нас в крови. Все наши предки носили военную форму. Реджи будет первым, кто не был в армии. А вы? – Он наклонился к Сисси. – Вас кто-то ожидает в Джорджтауне, кроме родителей и братьев?
Сисси вспомнила Уилла Харриса, его напомаженные волосы и засаленные воротнички, и наставления матери, что ей следует быть с ним любезной.
– Нет, никто меня не ждет. Мои лучшие подруги, с которыми я здесь отдыхаю, осенью уедут в колледж. Придется целыми днями помогать маме по дому. А еще я пою в папином церковном хоре и иногда играю на органе.
– Звучит весьма привлекательно, – сказал Бойд без тени сарказма. Похоже, воспитан он безупречно. – Расскажите про Джорджтаун. Там хорошо?
– Да, наверное, – пожала плечами Сисси. – Мне не с чем сравнивать, ведь я почти нигде не бывала. Там красиво, особенно в исторической части города. Когда маркиз де Лафайет впервые приехал в Америку, он высадился именно в Джорджтауне.
Бойд улыбнулся, сверкнув белыми зубами:
– Надо
