мой повелитель. – Извиняться она не собиралась.
– Это долго для самого могущественного человека в мире, Арчет. – Голос Джирала был тихим и невыразительным. Он провел свободной рукой по мягкой равнине женского живота и запустил ее в тень меж согнутых ног. – Слишком долго, как твердят некоторые мои советники. Они считают, тебе… – Рука продвинулась глубже, и женщина напряглась. – …не хватает уважения. Я спрашиваю себя, так ли это?
Почти все внимание Арчет занимала женщина. Как большинство обитательниц гарема, она была северянкой, с длинными руками и ногами, бледной кожей. Груди большие, хорошей формы, еще не отмеченные материнством. Ни цвет волос, ни черты лица Арчет не разглядела – от шеи до макушки наложницу окутывала гаремная вуаль из черного муслина, – но могла поклясться, что ее привезли из краев, которые опрометчиво называют себя «свободными торговыми государствами». На рынках Ихельтета в последнее время такие рабыни изобиловали, поскольку экономика на севере трещала по швам, и целые семьи продавали, чтобы покрыть их долги. По слухам, которые дошли до Арчет, в свободных городах быстро формировался новый класс работорговцев; это были хитрые предприниматели, которые быстро зарабатывали состояния, приобретая местную плоть по бросовым ценам, а затем продавая ее на юге, в Империи, где многовековая традиция рабства создала массивный и устойчивый рынок и где никогда не утихала жажда экзотики. На протяжении долгого пути в имперские земли первоначальная цена женщины вроде этой могла легко увеличиться раз в пятьдесят. С такими прибылями и военным долгом, в большинстве городов еще в значительной степени неоплаченным, неудивительно, что Лига вновь с воодушевлением занялась торговлей. Аккуратно и весело откатилась назад почти два столетия – во времена, предшествовавшие отмене рабства, – чтобы обеспечить себе новый приток богатства.
Император отвлекся от своего занятия.
– Я требую ответа, – мягко проговорил он.
Арчет на миг задумалась, не собирается ли Джирал наказать женщину у нее на глазах, причинить боль за предполагаемое отсутствие уважения не ей самой, а кому-то другому. Спокойный, разумный упрек он приберег для женщины с чернейшей кожей, которая стояла рядом, в то время как другая, белая словно молоко, страдала у него на коленях от физической жестокости, словно вывернутый наизнанку аватар. Арчет такое уже видела: раба исхлестали до крови за выдуманное нарушение, и на фоне мучительных воплей и влажных ударов хлыста, Джирал тихонько отчитывал одного из своих распорядителей. Он не был – и никогда не станет – воином, как отец, зато от Акала Химрана Джиралу достался тот же прозорливый ум, а с ним – глубина дворцовой изощренности, которую Акал Великий, вечно пребывающий в седле то в одном конце своей Империи, то в другом, так и не удосужился приобрести.
Или, может, женщина здесь только для искушения. В императорском дворце мало что удавалось сохранить в секрете, и о предпочтениях Арчет шептались повсюду, пусть никто ничего
