вернемся в дом.
Джонни поначалу сопротивлялся, потом вытащил ногу из трясины, повернулся к берегу и даже позволил себя вести, так что Джек на минуту поверил собственной лжи, поверил, что лишь случай привел их обоих на край болота. Но с каждым шагом фальшь этого объяснения ощущалась все острее. Мир затих и налился тяжестью, воздух был холоден, как что-то мертвое, и температура падала с каждой секундой. В какой-то момент дыхание вдруг вырвалось изо рта у Джека белым перышком пара.
– Дом, – словно молитвенное заклинание, произнес он, и тому было объяснение: вместе с холодом шел страх. Джек чувствовал его кожей как пощипывание на спине, будто из темноты надвигалось что-то ужасное, пугающее. – Идем, Джонни. – Джек потянул друга за собой, но тот застыл на месте, как коряга в иле, с вытянутой рукой, указывая на появившееся в тумане нечто. Бесформенное, ни на что не похожее, пустое пятно висело на фоне поднимающейся луны. Глядя на него, Джек не смог бы, наверное, сказать, что чувствует, но ощущение было такое, словно весь холод и весь страх истекают оттуда, из этого мутного мазка пустоты.
– Видишь? – спросил Джонни.
Джек не слушал и тянул друга все сильнее. Тянул к свету и теплу, куда-нибудь, но только подальше от проклятого болота.
– Черт возьми, Джонни! Давай же! – Он даже пустил в ход слабую руку; вырвал из топи одну ногу, потом другую. Сначала получалось медленно, потом быстрее, темная вода разлеталась брызгами, грязь тащилась за ногами. Джек выбрался из воды первым, Джонни за ним. Пошатнувшись, рванулся к папоротнику, и когда нога ступила на твердую землю, холод и ужас схлопнулись.
Застрекотали под деревьями сверчки.
В тростнике запели лягушки.
Джек повел друга в хижину, но тот двигался так медленно и неуклюже, словно его удерживали невидимые веревки, а потом вдруг свалился на кровать, будто веревки разом обрезали. Джек оставил его, а сам проверил окна и дверь. Ветер покачивал деревья. Туман рассеивался.
Что же это было?
Память уже расплывалась, страх рассеивался, как туман. Джек посмотрел на ноги – между пальцами темнела грязь. Настоящая. Значит, все было наяву. Как и кровь на руках и ногах. Как и царапины – он помнил, как падал, бежал и снова падал. Замка в двери не было. Джек забил клин и сел, прислонившись к двери спиной. На рассвете он проверил Джонни и окна. Потом, минут через десять, открыл дверь и вышел. Часы показывали 6:25. Свет был бледный, водянистый, но утро выдалось жаркое, и температура поднималась.
Что было не так?
Воспоминания сохранились фрагментами. Он помнил холодный как лед воздух и туман своего дыхания.
Вглядываясь между деревьями, Джек направился по тропинке к болоту. Земля под ногами была сырая, а прикосновение к дереву будто отозвалось эхом сна.
У края воды он попытался удержать тревожные образы, но чем сильнее напрягался, тем проворнее они ускользали. Он стоял на том самом месте. И Джонни тоже.
Почему же они так испугались?
Чем больше Джек думал, тем сильнее тревожил его этот вопрос. Нет, они не испугались. Страх – не вполне
