дурной славы своя награда, особенно в сфере правовой практики. Я не против попасть в заголовки, если это пойдет на пользу делу.
Внешне она оставалась невозмутимой и контролировала себя, но макияж не мог скрыть ни пульсирующую жилку на горле, ни запах разогревшейся кожи. Джонни хотел бы объяснить это их спором, но нет, она была такой с самого начала.
– Я присутствую в ваших представлениях о дурной славе?
– Именно вы как личность? – Лесли Грин сплела пальцы и заговорила так, словно излагала заранее известное решение. – Адвокатская практика – это бизнес, как и любой другой. Я обязана думать о репутации, о том, как меня воспринимают. Внимание средств массовой информации не есть безусловное зло.
– И из-за меня вы привлечете больше этого внимания.
Она сделала вид, что не заметила колкости.
– Телевидение. Газеты. Книги. Правильное или ошибочное, но у людей сложилось о вас определенное представление. На основании собственного опыта могу сказать, что плохой рекламы почти не бывает. Буду говорить откровенно, чтобы не возникло заблуждений в отношении мотива: я ничего не делаю бесплатно.
Лицо Джонни затвердело.
– Я не стану обсуждать ни мою сестру, ни события десятилетней давности.
– Ливай Фримантл умер в доме вашей матери. Случившееся десять лет назад имеет прямое отношение к вашему делу.
– Я не стану обсуждать мою сестру или ее исчезновение и не стану обсуждать, каким меня изображают в газетах и на телевидении. Да, обо мне говорили всякое. Некоторые посчитали то, что я сделал, заслуживающим внимания. Были и фотографии… провокационные.
– Но сказано было не обо всем. Вы молчали, а молчание вело к спекуляциям, благодаря которым ваше имя оставалось на слуху. Вы действительно отвергли предложение сделать фильм?
Джонни поднялся.
– Мистер Мерримон…
– Ливай Фримантл мертв. Факты установлены. Вы сами так сказали. Что касается Голливуда, то нет, денег за мою историю мне никто не предлагал. А если б и предложили, я бы отказался.
Скрывать злость Джонни уже не мог. Он смотрел в расширенные зрачки, на влажные губы. Слишком многих влекла дорога, пройденная им мальчишкой, страдания и темные места, растоптанные цветы детства.
– Мой интерес чисто профессиональный.
– Сомневаюсь.
– Мистер Мерримон, пожалуйста…
– У вас там книга, на полке. – Адвокатесса повернулась к книжному шкафу у нее за спиной. Остановилась. – Под файлом. Вы ее спрятали.
– Как вам…
– Я не стану говорить о моей сестре. Не стану говорить, как нашел ее. Не стану говорить о погибших. Я хочу, чтобы это было ясно.
– Очень хорошо. – Лесли Грин откашлялась и наклонилась к столу. – Тогда давайте говорить вот об этом.
Она положила фотографию. На ней волосы у Джонни были короче.
