стране, восприятие которой строится только на основе внешних интерпретаций. По данным социологических опросов, отношение к СССР существенно дифференцировано в разных возрастных группах (чем моложе, тем отношение хуже или безразличнее). Особенно стремительно размывается «советская идентичность» в странах Центральной Азии, где более половины населения составляет молодежь до 30 лет, получившая среднее образование в рамках национальной школьной системы и не испытавшая непосредственного влияния общих «советских» ценностей. Как отмечают эксперты из Казахстана, «если первые 25 лет независимого развития Центральная Азия находилась в фарватере постсоветской инерции (экономические модели, элиты и их видение мира, образование, социальный уклад и др.), то, по всей вероятности, нарождающиеся в настоящее время глобальные мегатренды и новое, последовательно набирающее силу поколение (со своими взглядами, ценностями, устремлениями и др.) обусловят для нашего региона начало совершенно нового исторического этапа»49.
Таким образом, ностальгия и позитивное отношение к общей истории все в меньшей степени могут служить основой для «новой интеграции», хотя тяга к новому объединению в ряде стран бывшего СССР явно присутствует. При этом отношение к распаду СССР и к возможному новому союзу значимо различается для респондентов с разным уровнем социального самочувствия. Среди неудовлетворенных сегодняшней жизнью более распространено позитивное отношение к интеграции. Так, например, в Армении среди неудовлетворенных своей жизнью 55% поддерживают объединение, среди удовлетворенных эта доля существенно ниже – 39%50.
Желаемое усиление гуманитарной составляющей интеграционных процессов на постсоветском пространстве сталкивается с отсутствием, как это ни парадоксально, весомой поддержки и заинтересованности в более тесной интеграции и со стороны самой России. По данным опросов Левада-Центра, менее 20% россиян поддержали бы более тесное объединение всех республик бывшего СССР, например, по хорошо известному типу Европейского союза51.
Путь независимого развития постсоветских государств оказался в социальном плане более сложным и непредсказуемым, чем ожидалось накануне реформ. Надежды на то, что «…опыт международного сотрудничества государств с различными уровнями развития и социальным устройством дадут возможность сравнительно легко и безболезненно реформировать постсоветское пространство в принципиально иной глобальной среде»52, не оправдались, и по прошествии вот уже почти трех десятилетий социальная ситуация в регионе остается напряженной (см. табл. 2.1). Разрыв в уровне ВВП на душу населения составляет более 8 раз, в уровне безработицы – более 5. При этом некоторые неожиданно выбивающиеся из общего ряда показатели (например, низкий уровень работающих бедных в Туркмении – 2,5% от общей численности занятых) объясняются либо особенностями национальной статистики, либо наличием
Центральная Азия 2027: меняющийся стратегический ландшафт. Вероятные сценарии на десять лет вперед / Т.Т. Шаймергенов, М.А. Абишева. Астана: Библиотека Первого Президента РК – Елбасы, 2017. С. 26, 76.
Общественное мнение о распаде СССР в странах постсоветского мира. 1991–2016 / Проект «Евразийский монитор», 2017. С. 18, 19.
Общественное мнение – 2014. С. 158.
