соображения! Тогда он в знак протеста покинул зал! И вот наконец свершилось! Ему вручают, хотя и перед уходом, такой же набор! Награда хоть и поздно, но нашла героя! «Вот, это да! Вот, это да! Вот, за это спасибо!» – как ребёнок, при виде вожделенной игрушки подскочил от радости доцент Зауэр! И бросился сам к Шнауцеру, не дожидаясь, когда тот ему вручит подарок, и стал у него нетерпеливо из рук его отнимать! «Спасибо! Вот за это, действительно, спасибо!» – не мог успокоиться Зауэр. Шнауцер насмешливо на него смотрел.
«Огромное спасибо! – начал свою ответную речь изгнанный – очередной – “негритёнок” Зауэр. – Мне было очень приятно с вами работать, и я сохраню в памяти, эти приятные и хорошие, плодотворные годы совместной работы! Жаль, что нам приходится расставаться, но всё равно всем спасибо, и я всех приглашаю завтра в ресторан на мои проводы в 19 часов! Прошу всех желающих прийти!». «Ой, спасибо! Вот это, да! – громче всех воскликнула Клизман. – Обязательно придём!» – но осеклась, уловив на себе презрительный взгляд Шнауцера. «Ну, всё, – заключил он, – теперь, работать!». «А, Лекераен (вкусности)?! – испугалась Клизман, схватив второпях бутерброд с колбасой и огурцом сверху! И поднеся его сбоку и обвив вокруг него шею, отправила глубоко весь в рот, натянув рот на бутерброд, и окосев при этом от удовольствия! Затем она закрыла томно глазки и тут же всё мигом заглотнула, выдохнув: – Аааа, оооо, lecker!». Все последовали её примеру, не у всех, конечно, так получилось, как у неё, вернее, больше ни у кого, но всё равно было вкусно. Шнауцер Петер удалился, за ним Кокиш Силке, и мы с женой. Нас ждали уже нетерпеливые больные.
«Ну, как? – остановил меня Шнауцер в вестибюле. – Ваше мнение, хорошо я всё организовал?». – «Да, очень». – «Пусть радуется подарку, дурак, для меня это мелочи – дешёвка, дешевле, чем его здесь держать! Он знает, как я его люблю! Силке, что мы ещё хотели сделать? Ах да, позвонить!».
На следующий день утреннюю конференцию проводила уже одна Клизман! Она заметно повзрослела и посерьёзнела, а то всегда хохотала, слушая доклады главврача Зауэра. Сейчас она, слушая доклады терапевтов, важно вытягивала губы вперёд, образовывая трубочку-хоботок! Про себя отметил: «То же самое у неё произошло и на другом конце пищеварительной трубки!». Клизман ещё и своей маленькой головкой при этом в знак согласия кивала! А при затруднениях изображала мысль, двигая бровками и ставя их то на разном уровне, то под разным углом. Она периодически посматривала на меня, интересовалась моим мнением: «А, что думает доктор?». Мина Барсук очень восторженно и с обожанием на нее смотрела. Весь её вид говорил: «Молодец баба! Молодец, во даёт!». Несколько раз Барсук даже зааплодировала, как в Средней Азии хану бухарскому: «Мне бы так высоко взлететь!» – читалось по лобику Мины. Правда этот восторг улетучился, когда Клизман в конце конференции сказала, что главный врач её пригласил сегодня в ресторан на проводы – «поминки свои», и ей обязательно надо пойти, но, к несчастью, у неё в плане
