было бы согласиться проделать столь же объемный труд, предпринять такое же мощное усилие, но уже с учетом форм мысли, характерных для других культур, например, для Индии и Китая. Конечно, эту работу уже в значительной части проделали отец Моншанен74 и дон Анри лё Со, в том, что касается Индии75. Отец Бенуа Вермандер опубликовал сборник очерков разных авторов о Китае76, а также собственное исследование, в котором показаны проблемы, с которыми сталкиваешься, взявшись за такую тему77. Отец Бернар Реролль предпринял такие же труды касательно Японии78. Отец Эномиа Ласалль сделал похожую попытку, но ограничился сравнением дзеновской медитации с христианской молитвой, так и не дойдя, на мой взгляд, до проблемы созерцания79. Здесь нужно следить за тем, чтобы удалось передать самую суть мысли, не деформировав ее, конечно, но нужно также уметь принимать блуждания наощупь, временные и приблизительные выводы, не торопиться сразу осуждать первые подходы и попытки, не навязывать им сразу любой ценой греко-романские категории. Христос пришел ко всем. Не нужно возвращаться к злополучному шельмованию «китайских ритуалов» времен Маттео Риччи80.
Что касается меня, то я попробую сделать примерно то же, что сделал в свое время св. Фома, т.е. поставить современные нам категории на службу веры. Как будет видно дальше, мне придется при этом обратиться не к распространенным темам из области политики или социологии. Именно они вдохновляли богословие отца Дюкока или философию Фредерика Ленуара, и результат мне не очень нравится, как вы заметили. Я буду руководствоваться скорее современными гипотезами и исследованиями в естественно-научной сфере. Но и на этом не стоит зацикливаться. Поскольку и тут результаты все время ставятся под вопрос, опровергаются новыми гипотезами, преодолеваются. Но у них то преимущество, что здесь можно говорить на универсальном языке, что, может быть, позволит со временем преодолеть проблему различия культур. Однако никогда не стоит забывать, что любое богословие, как показывает сам термин, это прежде всего речь о Боге, язык, и что тайна, к которой эта речь нас отсылает, всегда уходит за горизонт.
Мне кажется, я уже достаточно времени уделил тому, чтобы показать, что все три приведенных мною примера теологии Искупления принадлежат к направлению, которое, хоть и не самое малочисленное и все больше и больше заявляющее о себе, хоть и пытающееся передать самое существенное из традиционной веры и в самых лучших, в самых важных ее проявлениях, что не может не радовать, но в то же время все эти богословские попытки принадлежат к крайне ретроградному направлению мысли. Мы приходим здесь к тому же, о чем я писал еще в самом начале этой книги: те, кто поддерживают, вопреки всем противодействиям и встречным ветрам, самое существенное в вере, в то же время буксуют, прямо-так застревают там, где совершенно необходима эволюция, не имеющая ничего общего с верой.
Маттео Риччи (1552–1610) – итальянский миссионер-иезуит, 30 лет проживший в Китае и положивший начало иезуитской миссии в Пекине. –
