way ye say Britain all the time.
I didn’t know I was saying Britain all the time.
Aye, I mean like it was one country. See naybody does that here. Naybody.
<…>
I’ll tell ye something but; see down there, people wouldni know what were on about. To them Scotland’s nothing at all, it’s just a part of England. No even a country man they think it’s a sort of city. Yous are all just paranoiac as far as they are concerned, a big chip on the shoulder.
From: “events in yer life” [Kelman, 1991, p. 78]5.
Данный отрывок приводится в авторской графике и орфографии, курсивом мы выделили характерные для говора Глазго формы, которые постоянно встречаются в текстах произведений Дж. Келмана. Первая часть приведенной цитаты представляет собой диалог, в котором англоязычный читатель без труда услышит два акцента: «широкий» акцент жителя Глазго и стандартный английский. Кроме выделенных шотландизмов, в произведениях Дж. Келмана также постоянно встречаются формы the now вместо стандартного английского now, yin вместо one, nah, naw вместо no, отрицания didnay и couldnay, auld как old, gony как going to, aye как yes, wean в значении child, the morrow – tomorrow, sodjers – police, wee – small и многие другие ненормативные формы, слова и выражения.
Дж. Келман привносит в литературу новый голос – г олос простых, не очень образованных жителей Глазго, которые до этого оставались за пределами внимания литературы. Рассказы Дж. Келмана и некоторые его романы написаны в форме сказа, то есть выстроены как монологические повествования с использованием характерных особенностей разговорно‐повествовательной речи жителей Глазго. Писатель расширяет сферу изображения литературы географически и социально – этим объясняется своеобразие лингвистических выразительных средств в его произведениях: смешение лексики (сленг, диалектизмы, почти табуированные инвективы практически в каждой строчке), разговорный синтаксис, своеобразная фонетическая орфография, почти полное отсутствие знаков препинания внутри фразы, монотонные повторы. Графически текст Дж. Келмана не разделяется на части и абзацы, отражая поток сознания героев, даже если повествование ведется от третьего лица. Центральный рассказ сборника The Burn, давший название всей книге, представляет собой именно такую сложную комбинацию повествовательных форм. Сплошной текст на шести страницах – это срез сознания героя, высвечивающий его прошлое, настоящее, планы на будущее, но, что важнее, его внутреннее состояние, горе и ужас постигшей его беды, мужество и любовь к близким. Местоимение «он» по отношению к герою – э то не только попытка объективизировать картину жизни, вывести трагедию индивидуального существования в другой масштаб, но и оценка лингвистической (не эмоциональной!) неразвитости героя, невычлененности его «я» из коллективного бессознательного. Приведем краткую цитату из рассказа, чтобы показать, как автору удается переключать перспективу повествования:
The rain now definitely getting heavier. He walked as fast as he could along the peak of the bank without slipping on the fucking mud, arse over the elbow into the burn – probably he wouldnt have been able to save himself from drowning for Christ sake. Once upon a time aye, but no now [Kelman, 1991, p. 240].
Очевидно, что повествование, которое формально представляет собой рассказ от третьего лица, включает не только целые фразы (третье предложение в цитате), но и вкрапления внутри фраз, отражающие сознание безымянного героя (во втором предложении: the fucking mud, for Christ sake). Монологи Дж. Келмана – голоса
Здесь и далее, если не оговорено иначе, цитаты из произведений художественной литературы даются на языке цитируемых изданий.
