событий, но его самого занимает прежде всего история его родителей, которые бесследно исчезли в Шанхае, где прошло его раннее детство. Действие романа, таким образом, происходит в нескольких пространственно‐временных измерениях: начинаясь в Англии 1930‐х, оно в воспоминаниях героя перемещается в Шанхай 1910‐х, потом – в Шанхай 1937 г., куда Кристофер приезжает в поисках родителей и где он становится свидетелем военных столкновений между японцами и китайцами, а также встречается со своим детством, попадая в дом родителей и общаясь с другом детства Акирой. И, наконец, Англия и Гонконг 1958 г. – время подведения итогов.
Впервые в прозе К. Исигуро в романе «Когда мы были сиротами» появляется прямое изображение военных действий – правда, не событий Второй мировой войны, главной исторической вехи середины века, а локального конфликта кануна большой войны. Проза К. Исигуро – это, как правило, описание канунов и последствий исторических событий через судьбы отдельных людей. Большинство его романов описывают период 30‐х и 50‐х гг. ХХ в., не становится исключением и последнее произведение писателя. В тексте нет указаний на то, как складывалась жизнь героя в 1940‐е гг., читателю остается только домысливать и представлять картины жизни Лондона и его жителей: блокада, бомбежки, пожары, мобилизация, скудное питание по карточкам, отправка детей (может быть, и воспитанницы Кристофера Дженни) в эвакуацию на север страны и многое другое.
Даже в тех сценах романа, где описываются военные действия, герой занят решением собственных проблем: ему нужно добраться до дома, где могли содержаться его родители, а для этого необходимо пересечь линию фронта. Сначала он обращается к китайским военным, и ему дают провожатого. После этого он путешествует один по нейтральной территории, освобождает из китайского плена Акиру, они путешествуют вдвоем. Заканчивается эпопея тем, что Кристофер попадает к японцам, а оттуда, пользуясь статусом англичанина, выезжает в британское консульство. Фактически Кристофер пользуется помощью обеих воюющих сторон, не принимая ничьей позиции. Увлеченный своей целью, он констатирует картины смертей и разрушений вокруг, но считает, что его миссия является первостепенной задачей:
– Мои люди сражались с достойной похвалы отвагой, мистер Бэнкс. Едва ли это их вина, что ваша миссия в данный момент невыполнима.
– Что вы имеете в виду, лейтенант? На что вы намекаете?
– Мистер Бэнкс, успокойтесь, пожалуйста, я только говорю, что это не вина моих людей, что…
– А чья же это вина, сэр? Я понял ваши намеки! Конечно! Я знаю, вы уже давно думаете об этом! Я все ждал, когда же вы скажете это.
– Сэр, но я не знаю, что…
– Я‐то знаю. О чем вы думаете, лейтенант! Я вижу это по вашим глазам. Вы считаете, что это все моя вина, все это, эти все ужасные страдания, все разрушения, я видел это по вашему лицу, когда мы шли сюда. Но это только потому, что вы ничего не знаете, совсем ничего,
