каком смысле? Что вы мне голову морочите! – Михаил Николаевич начал сердиться.
– Дети иногда, очень редко, убегают на реку купаться… в индивидуальном порядке. Мы это решительно пресекаем! – спокойно разъяснила Зэка. – А на берегу туристы часто вещи забывают. После пикников…
Ларичев посмотрел на директрису долгим взглядом.
– Допустим, майку вы нашли. А вот эту полоску на лбу тоже нашли? – он снова постучал пальцем по фотографии.
Ища подсказки, Кокотов посмотрел на Зэку, но её лицо было непроницаемо, как у человека, сидящего в президиуме.
– Полоска эта моя… – сознался он, не в силах ничего придумать.
– Всё-таки ва-аша! – сочувственно кивнул чекист. – И это слово вы сами написали?
– Сам…
– Тогда я вас, Андрей Львович, снова спрашиваю: почему вы нарядились именно хиппи? Вот это кто? – Он ткнул в Людмилу Ивановну.
Выглядела она уморительно! Глаз закрыт чёрной повязкой, на груди переходящий красный вымпел «За образцовую уборку территории», а на голове белая курортная шляпа с бахромой – такие продавались в Сочи.
– Это кто? – повторил чекист.
– Это воспитатель первого отряда Шоркина, между прочим, отличник производства, – голосом, каким в телефоне сообщают точное время, ответила вместо вожатого директриса.
– Вижу, что отличница! – кивнул Ларичев. – И на карнавал оделась так, как и положено нормальному советскому человеку. Пираткой! Никаких вопросов к гражданке Шоркиной у меня нет. А вот почему вы, Кокотов, в хиппи нарядились? Почему?
– Потому что хиппи – это вызов буржуазному обществу, протест против лживой морали мира чистогана! – выпалил Андрей то, что прочёл недавно, кажется, в «Комсомольской правде» или в «Студенческом меридиане». – Я хотел морально поддержать передовую молодёжь Запада. Понимаете?
– Понимаю! – ухмыльнулся Михаил Николаевич. – Give the world a chance! Так?
– Ага…
– А это кто? – профессионально чуя что-то, он показал пальцем на торчащие уши Таи.
– Это наша художница. Таисия Носик. Выпускница Полиграфического института. Комсомолка. И поверьте, в подпольной организации зайцев она не состоит! – ответила Зэка всё тем же телефонным голосом, но с неуловимой иронией.
Кокотов, не удержавшись, хрюкнул от смеха. Нет, не из-за подпольной организации зайцев. Из-за Таиной фамилии. Он её не знал. И ему вдруг стало легче оттого, что женщину, которая обозвала его сосунком, зовут Носик. Тая Носик! Ха-ха! Михаил Николаевич тоже захохотал, приговаривая: «Подпольная организация зайцев. Ну скажете тоже! Ну вы даёте!» Смеялся он долго, даже достал платок, чтобы вытереть выступившие слёзы. Наконец чекист успокоился, посерьёзнел, посмотрел на подозреваемого в упор и приказал:
– Руки покажите!
– Что?
Ларичев неожиданно и больно схватил вожатого за запястья и вывернул так, чтобы видеть внутренние локтевые сгибы с синими сплетениями вен. Они его явно разочаровали. Следов иглы он не обнаружил.
– Андрей Львович! – вдруг со зловещей теплотой спросил чекист. –
