коротким рукавом и V-образным вырезом, выгодно подчеркивающем его накаченный и загорелый торс. И смотрел падишах прямо на меня.
– Доброе утро, Анастасия Владимировна! – произнес он хорошо поставленным голосом и без тени улыбки. Не удалось рассмотреть в его глазах насмешку либо какой другой намек на утренний инцидент. Лишь деловое и вежливое внимание, что меня очень порадовало. – Присаживайтесь, – кивнул он на кресло неподалеку от стола.
С удовольствием опустилась в кресло, потому как почему-то стоять перед ним мне было неловко. Да и ноги мои, наконец-то, перестали дрожать, потеряв опору.
– Удобно ли вам в нашей клинике? Все ли устраивает? Нет ли каких жалоб?..
Довольно неожиданные вопросы, учитывая, что я нахожусь на приеме у врача.
– Да, спасибо, меня все устраивает, – проговорила я, все еще испытывая внутреннее напряжение.
Понимала, почему все так – я просто не знала, чего ждать дальше, и в каком русле будет развиваться наша дальнейшая беседа. А когда я чего-то не предвидела заранее, как привыкла, начинала нервничать.
Шевцов кивнул и достал из стопки на столе папку, в которой я узнала ту, что привезла с собой – там хранилась вся моя история за последние двадцать две недели, история моей беременности.
– С вашего позволения, я задам вам несколько вопросов, – раскрыл доктор папку и что-то принялся в ней изучать.
На меня он не смотрел, и дышалось чуточку легче. Пусть он вел себя предельно вежливо и даже несколько отстраненно, но напряжение не покидало меня, а глаза доктора казались мне слишком непроницаемыми, даже загадочными. Наверное, снова произошел гормональный всплеск, вот и лезет в голову всякая мистика, которой и в помине нет.
– Здесь указано, что беременность у вас первая? – снова посмотрел Шевцов на меня, да так пристально, что мне показалось, будто заглянул он прямо мне в душу.
И он ждал ответа.
– Все верно там написано, – почти не слукавила я.
– Нет, не верно. Я не спрашиваю, первые ли вам предстоят роды. Меня интересуют ваши беременности или беременность. Когда она была и чем закончилась?
Вот почему в центре, где я наблюдалась до этого, у врача не возникло такого вопроса? Записала все с моих слов и успокоилась. А этому же подавай всю правду! И отмолчаться у меня точно не получится.
– Давно… – заставила я себя заговорить. Смотреть на доктора больше не могла, отвернулась к окну.
– А конкретнее?
– Мне было восемнадцать…
Слова давались с таким трудом, что аж дыхание сперло. Ни с кем вот уже много лет я не говорила об этом. И меньше всего мне хотелось что-то рассказывать мужчине, сидящему напротив.
– Случился выкидыш?
– Да.
– На каком сроке?
– Пара недель, точнее сказать не могу, – я почувствовала, как задрожали губы. Не хватает еще разрыдаться тут перед
