Мыс Шмидта на Чукотке в середине восьмидесятых годов случилась тяжёлая ледовая обстановка. Для белого медведя, у которого нерпа – основная добыча, это означало суровую бескормицу. Все «умки» собрались в окрестностях посёлка – на помойках, естественно. Точно так же естественно случилось ЧП: местная женщина, чукчанка, напилась «огненной воды» и прилегла отдохнуть на помойке. Кто-то из медведей спутал её с мусором и съел. На место происшествия на вездеходе приехал срочно вызванный охотовед и застрелил пару оказавшихся на той помойке медведей. На всеобщую беду здесь же (не на помойке, а в посёлке) оказался и московский корреспондент «Литературной газеты», который устроил шум на весь СССР, подав материал в духе «как фашисты расстреляли беззащитных животных».
После публикации статьи медведей боялись трогать, и они совсем распоясались – стали целыми выводками бродить по улицам посёлка. И в Москве было принято соломоново решение – медведей усыплять и спящих вывозить как можно дальше во льды. Отправили воплощать в жизнь это решение трёх охотоведов и меня (я должен был контролировать данное мероприятие в качестве представителя Академии наук СССР).
Но московские чиновники в советские годы были людьми мудрыми и отправили в Мыс Шмидта не только усыпляющее ружьё с четырьмя шприцами и снотворным, но и пять лицензий на вынужденный отстрел.
Надо сказать, что это был мой первый (и последний) опыт общения с белыми медведями.
Сами по себе звери ничего из себя не представляли – стояли целыми днями на свалке и спали там же.
Один из коллег по молодости предложил их тут же перестрелять на хрен, но главный охотовед отказался.
– Давай сперва усыпить попробуем, – сказал он.
А присланное из Москвы ружьё представляло собой одностволку 28-го калибра со стволом «цилиндр» и подъёмным целиком. К прилагаемым шприцам инструкция отсутствовала в принципе. Мы не получили ни слова информации ни про пороховую навеску, ни про дозировку препарата.
Для эксперимента взяли мы ватник, повесили его на проволоку, зарядили ружьё с навеской, вдвое уменьшенной от 28-го калибра, зарядили шприц и выстрелили.
По нашему размышлению, при достаточной навеске пороха шприц должен был застрять в ватнике.
Но шприц так не думал. Он пробил ватник и улетел в Северный Ледовитый океан.
Шприцев осталось три.
Навеску пороха уменьшили ещё вдвое.
Шприц запутался в ватнике и сломался.
А шприцы, замечу, были добротные, выточенные из латунного прутка.
Зарядили мы ружьё третьим шприцем и поехали на свалку на вездеходе.
Взял охотовед ружьё, выстрелил из него медведю в лопатку. Теперь, говорит, ждать надо минут пятнадцать, пока подействует.
А подстреленный медведь мгновенно упал, перевернулся на спину, лапами сделал «велосипед»… и затих навсегда.
Посмотрели мы на это дело,
