посреди лесной чащи.
Дикий лес был местом призрачным и тихим, но… живым. Повсюду возвышались древние деревья, пестрели цветы, и всполохи безумных красок пронизывали окружающую серость, ярко выделяя жизнь. Между деревьями бродили звери, странные создания перемещались в тенях; разглядеть их ясно не получалось, но чувствовалось, что они там есть. Я ощущала на себе их взгляды.
Внезапно деревья расступились, и мы оказались на краю бесплодной пустоши.
Остатки жухлой травы завяли, каменистую почву покрывали скудные заплатки растительности. Тут и там торчали деревья, но все они высохли, скрючились и почернели, давно утратив листву. Издалека ветви поблескивали острыми колючками, как странные металлические изваяния. Горячий ветер пах медью и пылью.
Пак долго рассматривал мертвый лес.
– Лешик прав… – прошептал он, разглядывая скрюченное дерево, – Это неестественно. Что-то отравляет Дикий лес.
Я потянулась к поблескивающей ветке, дотронулась и тут же ойкнула.
Пак бросился ко мне.
– Что?
Я показала ему руку. Кровь сочилась из тончайшего, как от бумаги, пореза на пальце.
– Дерево. Порезалась.
Пак изучил мой палец и нахмурился.
– Металлические деревья… – задумчиво протянул он, достал из кармана платок и перевязал мне палец, – Это что-то новенькое. Если заметишь стальных дриад, обязательно скажи мне – заору и убегу со всех ног.
Я хмуро покосилась на дерево. Капля крови сверкнула на уколовшем меня шипе и сорвалась на растрескавшуюся землю. Колючки блестели, как остро наточенные кинжалы.
– Оберону нужно знать об этом… – Пак опустился на корточки, рассматривая клочок иссохшей травы, – Лешик сказал, что оно расползается, но откуда взялось?
Он быстро выпрямился, но покачнулся и чуть не упал, неловко взмахнув рукой. Я его поддержала.
– Ты что?
– Все в порядке, принцесса, – Он выдавил болезненную улыбку, – Вот с домом моим что-то неладное, но что же делать? – Пак закашлялся и помахал рукой перед носом, словно разгоняя противный запах, – Тошнит меня от этого воздуха. Уходим отсюда.
Я принюхалась, но ничего не почувствовала, только запах земли с острым привкусом железа, вроде ржавчины. Пак пятился и кривился – то ли от злости, то ли от боли. Я поспешила за ним.
Вой раздался несколько часов спустя.
Пак застыл, и я едва не врезалась ему в спину. Он жестом приказал мне молчать.
Ветер донес до нас леденящее эхо жуткого лая и воя. Меня передернуло, и я подалась поближе к своему спутнику.
– Что это?
– Охота, – отозвался Пак, вглядываясь в даль, и скорчил рожу, – Знаешь, я как раз подумал: вот бы нас сейчас загнали, точно кроликов, и порвали на части. А то весь день насмарку, если никто не пытается меня прикончить.
Я похолодела.
– Кто-то за нами охотится?
