человеку – должно! – сказал Матвей и рассмеялся, чтобы Лидочка не обиделась.
А ей и не было обидно. Ферми, Муссолини – не все ли равно! Но показывать этого Матвею она не стала, а спросила:
– Он фашист, да?
– Он вовсе не фашист, – серьезно ответил Матвей.
– Тогда зачем он живет в фашистском городе?
– Там у него дом и работа.
– Мог бы уехать!
– А зачем? Ему никто не мешает. У него есть свой институт. Его очень уважают.
– За что же его уважают фашисты?
– Он физик, – сказала Марта. – Теперь все великие люди – физики. Самая модная категория.
– Вы категорически не правы, Марта Ильинична! – сказал Максим Исаевич. – Сегодня на первом месте работники искусства. Мы осваиваем марксизм в творчестве.
– Вряд ли стоит этим так смело заниматься, – фыркнула Марта. – Можно шею сломать.
– Нельзя так говорить.
– А вы работник искусства? – спросила Лидочка, желая поддержать Марту.
– Я – театральный администратор. Но я каждый год бываю в Узком и совершенно в курсе всех дел в нашей науке. Я чуть было не поехал в Калугу к Циолковскому – отсюда была экскурсия.
– Лидочка, к счастью, не знает, кто такой Циолковский, – сказал Матвей. – Можете не метать икры.
– Не икры, а бисера, – сказала Лидочка. – И не надо меня подозревать в абсолютном невежестве. Я знаю, что Циолковский поляк.
– Вот видите! – загремел на весь парк Матвей. – Он – поляк! Он всего-навсего – поляк! А вы что кричите?
– Я ничего не кричу, – надулся Максим Исаевич. – Я только знаю, что это великий самоучка, который изобрел дирижабль для путешествия в межзвездном пространстве. Недаром наше правительство обратило внимание на его труды. Вы посмотрите – пройдет несколько лет, и звездолеты Страны Советов возьмут курс на Марс.
– Макс, я порой думаю – ты дурак или хорошо притворяешься? – сказал Матвей.
– Если ты имеешь в виду мои классовые позиции, то учти, что мой отец был сапожником, и у меня куда более правильное социальное положение, чем у тебя.
– Он просто всего боится, – сказала Марта. – Сейчас он боится Лидочку. Он ее раньше не видел и подозревает, что она на него напишет.
– На меня даже не надо писать, – возразил Максим Исаевич, – достаточно шепнуть Алмазову, который специально приехал за мной следить.
– Нет, ты не прав, – сказал Матвей. – Я точно знаю, что это не Алмазов.
– А кто?
– Они никогда бы не обидели тебя такой мелкой сошкой, как Алмазов. Для тебя пришлют Дзержинского.
– А Дзержинский умер! – сказал Максим Исаевич. В голосе его прозвучало торжество ребенка, который знает, что дважды два четыре, а взрослые об этом не подозревают.
– Он не притворяется, – сказал Матвей.
– Вижу, – согласилась Марта.
Лидочка
