а ведь Глыба дольше служит и опытнее, конечно: в бою был, друзей терял. Танкист щелчком отбросил в сторону окурок. Скрывая неловкость, Лекс отвернулся и оглядел свою роту. Грузовики, шесть танкеров, полевая кухня, машина связистов. Ревут двигатели, наполняя утренний воздух вонью, перекрикиваются взводные, суетятся перед отъездом… К Лексу подбежал заместитель: все готовы, можно выступать. Лекс отдал команду и полез в танкер вслед за Глыбой.
За креслами на груде тряпья по-прежнему спал Кусака. Барракуда возился с приборами и на Лекса не смотрел, Глыба вообще сидел спиной к капитану. Маршрут Глыба знал, и сейчас Лексу оставалось только трястись на своем месте да завидовать тем, кто при деле. Но Глыба молчал недолго: либо решил, что выходка Лекса не стоит потраченных нервов, либо признал за капитаном право на командование.
– Движемся до обеда, потом останавливаемся, – напомнил Глыба, – привал. По опыту, капитан: на первом привале ни еды нормальной не будет, ничего. Окажется, что соль забыли или масло. Или котел. Придется в ближайшей деревне забирать…
– Припасы приказано пополнять в деревнях.
– Эвона как… Значит, грабежом займемся. Сначала мужчин на службу угнали, теперь последнюю еду отнимем. Ох, капитан, не знаю, о чем думает командование, а только оставляем мы за спиной гадюшник. Нас так ненавидеть и проклинать будут, как никто еще никого не проклинал.
– Сейчас – да. А потом, когда война закончится и порядок установится…
– Порядок? Эх, капитан… Знаешь, какое сообщение сегодня по радио передали? По всем деревням, по всем гарнизонам? Чтобы, значит, девки солдат Омеги привечали. А если ребенок случится – мамочке после войны мешок муки кукурузной и всякие блага. Вот как ты думаешь, бабы рады? Пляшут и танцуют, наряжаются, моются? Думаешь, их «потом» твое волнует?
Лекс не нашелся, что ответить. Встрял Барракуда. Этого, похоже, вопросы субординации не волновали вовсе:
– Волнует, не волнует, а я бы девочку потискал. Как у тебя с женским полом, капитан?
– Как? Бабы – потребность организма. Есть – хорошо, нет – тоже неплохо.
Барракуда приоткрыл редкозубый рот и уставился на Лекса, как на диковину. Крякнул Глыба. Танкер пер по дороге, в кабине трясло, и ревел двигатель, набирая обороты.
– М-да, капитан… – Глыба поскреб подбородок. – Вот что значит военный человек. Никакой семьи, кроме Омеги, никаких интересов, кроме Омеги. Хорошо я на тебя не похож, а то бы со своим танкером спал. Или вон с Барракудой. У братишки твоего, Артура, что ли, ну, ефрейтором еще был, семья же. Говорили, ушел он из наемников, ферму держит…
– Держит, – Лекс вспомнил отчаяние на лице побратима, – дочка у него…
– И мобилизовали?
– Лично мобилизовал. В наших рядах Артур больше пользы принесет семье. Его дочь должна взрослеть в обновленном мире.
По рациям переговаривались водители танкеров и грузовиков, перекликались взводные. Лекс представил, как тянется к Москве цепь техники, как разбегается
