отделяющий зону для сотрудников. Несмотря на убогий вид и расположение в дальней жопе города, место не испытывало нехватку клиентов. Ранним вечером в будний день почти все пять столиков были заняты. В основном контингент состоял из Тимофеевичей, но в углу Катя заметила небольшую компанию хипстеров. Она не стала изображать из себя тургеневскую барышню с тонким эстетическим вкусом и, взяв Ваську светлого, подсела к физруку.
– Лера, мама Жени, стала учиться у нас со средней школы, – к великому облегчению Кати, Николай Тимофеевич не стал утруждать себя бессмысленным флиртом и сразу перешел к делу. – Я тогда историю вел и был ее классным руководителем. Чему удивляешься? Время было дикое, самое начало девяностых, кадров не хватало… – хмыкнул физрук и задумчиво посмотрел на насаженную на вилку пельмешку. – Лера сперва показалась довольно серенькой девочкой. Училась крайне посредственно, внешность тоже посредственная, и в общении каких-то ярких качеств не проявляла. Знаешь, из таких, о которых и плохо ничего не скажешь, но и похвалить или выделить не за что. Никакая, в общем. Брат ее младший, Володя, был поинтереснее, как нам показалось. Личность яркая, но девиантная, даже делинквентная. Воровал. Это всплыло почти сразу, он деньги из сумки учительницы стащил. Мы начали разбираться, вызвали родителей, тогда и выяснилось, что семья-то алкоголиков. И мать, и отец очень асоциальные элементы, но тогда таких было больше, чем сейчас. Это сейчас соцработники готовы родителям-алкоголикам жопу целовать, лишь бы те подшились, пытаются из любого говна за уши вытянуть, но тогда такие семьи были сплошь и рядом. Никто с ними особо не возился… – Тимофеевич глотнул пива и посмотрел на часы. – Мы тогда решили, что Володя – наша главная проблема, но нет… Самые матерые черти водятся в тихом омуте. Лера, как оказалось, стабильно убегала из дома. И это было не так, как сейчас, когда убегут к подружке на ночевку и удивленно хлопают глазами, когда с полицией за ними приходишь. «А как вы меня нашли?» – Тимофеевич на редкость удачно изобразил удивленного подростка. – Лера убегала надолго и далеко. Ее по всей России ловили. Синдром бродяжничества. Она могла неделями жить с беспризорниками на вокзалах. Да что там, она и была одной из них. Когда хотела, тогда возвращалась и приступала к учебе, как ни в чем не бывало.
– А родителей прав не лишали? – удивленно спросила Катя. О беспризорниках девяностых она слышала много, но не думала, где они теперь. Ей всегда представлялось, что после такого опыта можно стать разве что бомжом с Уделки или площади Восстания, но никак не матерью двоих детей.
– Счастливое дитя благополучного времени, – усмехнулся Тимофеевич и резко стал серьезным. – Страна разваливалась. Нет, не то время было. Да и они жуки те еще, никогда не доводили до края. В нужный момент и заявление в милицию напишут о пропаже ребенка, и когда надо добропорядочный пролетариат изобразят. Хотя, по сути, на дочь им было пофиг, это мы носились, пылая задом, пытаясь хоть как-то дотянуть их детей до конца школы. В итоге Володя сел по малолетке,
