сегодня не в форме, моментально среагировал, но так как нынешнее его состояние было далеко от идеального, при резко раскрытой двери он не удержался на ногах и чуть не рухнул в открытый проем. Ему удалось ухватиться за косяк, чтобы не придавить нечто легкое, нежное, с очень хрупкими кусточками, и нос к носу столкнулся со встревоженным взглядом серых, будто небо перед грозой глаз.
– Жулиан!
– Разреши войти?
– Черт!
Крохотная женщина, едва достававшая ему до плеча, вцепилась в мужчину так, будто собиралась поднять его над землей и донести до кровати на руках. Жулиана всегда забавляла ее решимость.
– Что с тобой стряслось?
Она быстро оглядела нежданного гостя, подмечая разорванную одежду и бесконечные раны на теле.
– Видела бы ты тех других.
Молодая женщина сердито скривила рот.
– В твоем возрасте пора бы уже перестать драться как мальчишка.
– Я всегда ценил твою деликатность, Тиф.
Он оперся на ее хрупкое плечико. В доме было чисто и уютно, запах кофе из кухни смешивался с ароматами восточных благовоний и кондиционера для белья. Человеческое жилье.
– Какой черт занес тебя за океан?
– Я тоже рад тебя видеть, дорогая.
– А Ульф с тобой?
– Отправился на маникюр.
– Ага. Заливай. Наверное, убирает сейчас за тобой. Он опять молча смотрел, пока ты выполнял работу?
– Ты же его знаешь. Чертов педант.
– Я убью его.
– Уж сделай милость…
– Ало.
Сонный усталый голос Мэгги на том конце трубки вызвал в Хизер двойственные чувства. С одной стороны, ей стало стыдно, что она разбудила невестку в столь ранний час, с другой – знакомый голос принес долгожданное облегчение, будто луч света во мраке ночи.
Хизер не помнила, как добралась до отеля. Она пришла в себя, когда очутилась в своем «кукольном» номере, который после пережитого потрясения уже не казался ей таким сказочно-уютным. Спрятавшись под одеялом прямо в одежде, едва успев сбросить обувь, девушка позволила себе перевести дух. Ее трясло всем телом. Мысли ходили в хаотичном порядке, и даже мягкость кровати и тепло одеяла не давали ей такого необходимого сейчас чувства безопасности и успокоения.
Во всем виновато игристое вино, что лилось на празднике рекой, утверждала она. Плюс скопилось общее переживание, которое и подействовало на ее мозги. Хизер была материалистом – все врачи – материалисты. Потому всему старалась найти объяснение с медицинской точки зрения. Но почему же так бьется сердце, а воспоминания услужливо возвращают ее к ночному происшествию? Кровь, много крови. Убитая девушка. Мужчины, схлестнувшиеся в драке прямо над землей. Дикость какая-то. Неужели воспалённое сознание, сдобренное порцией алкоголя, могло родить в голове подобные картины?
– Мэгги…
– Хизер, это ты? Почему ты звонишь так рано? Что-то случилось?
– Я
