конечно, на живую душу латали, абы как, но вряд ли… А ведь интересно выходит!
Кольнул чертик сердце еще разок для верности, да к уху перебрался, левому. Шепчет, а я повторяю:
– Отчего бы, – заключаю, – и подалее не дотянуть, коли пятерка сверхсветовая стоит, субсветовые – эмки прошлогодние, а рухлядь снаружи для виду вывешена. Толково, правда, да просчитались. Контуры охлаждения выдают. Экипаж, небось, раза в три штатного поболе?
Чайку хлебнул, правильного, с чабрецом, и со значением на Агафона Геннадьевича смотрю. Тот хохочет.
Амба, выходит, отлетался. Наплел сорок бочек арестантов, и все мимо. А кап-два досмеялся и говорит:
– Штатный экипажик-то, десятеро, – и улыбается. – Иначе подозрительней холодильников выйдет. Ладно, давай лапу, дорогой, поручкаемся. Я уж испугался, не байстрюка ли ко мне сослали. Где это видано – свежак в дело пускать? А ты вон оно как! Лучше сканеров таможенных смотришь.
Я в окошко гляжу: нет, не видать ничего больше. В смысле: метель вижу, и поле, и корабль, а неправильностей – не вижу. Откуда взял?
Известно откуда. Нерадостно стало, ох, нерадостно.
– Агаф… Дядь Вась, а скажи: зачем такая маскировка? Всю жизнь думал, что Дальняя новые планеты изучает. Еще – понятно, силовые операции на нас, флотская разведка. Диверсии, экстракции, все такое…
Хмыкнул «Дядя Вася» в бороду. Крикнул тетке за стойкой:
– Клавочка, душа моя, по сто граммулек сообрази, будь ласка! – и мне говорит: – Наивный ты, Сережа, все-таки, уж прости.
Киваю, наивней не бывает, мол. А он продолжает:
– По Уставу оно так, а в жизни все сложней получается. Бесы, Имперская Безопасность которые, ленивые они, как черти, и ручки марать боятся. Что поделаешь, дорогой мой, интеллигенция! А мы в ДыРе ребята простые, сапоги. Вот и приходится за всех отдуваться. Прикрыть бы их, дармоедов…
Тут и рюмочки подоспели. Вовремя. На погибель бесам зловредным хлопнули, селедкой закусили. Еще чайку попили, потом Дядя Вася графинчик заказал. Сам я больше на закуску налегал, да что говорилось, на ус мотал.
В общем, часа два просидели. Стемнело давно. Дядя Вася ступеньки в темноте не различил, спланировать попытался – ну да я не сплоховал, подхватил.
– Хорошо! – вдохнул морозный воздух кап-два. – Ты, кстати, по гражданской спецухе кто?
– По гражданской? – удивился я.
– На купцах дармоедов не держат. Каждый и в космосе, и на торгу дело имеет. Нешто не сказали? Ладно, ребята в полете поднатаскают. На Марс пойдем, в Святосилуанск.
Отошли от выхода. Оглянулся – темно, ни огонька. И как ступеньку заметил? Птицей вниз слетел, будто не раз тут хаживал, да еще поддатым.
3. «Тра-ля-ля, крындец всему, и жизни, и любви»
Что будут бить – понял сразу. Кого – тоже осознал. Не обрадовался, скажу прямо. А что поделаешь? Жизнь моя жестянка, отчего так странноприимные дома любишь? Сначала «Люксембург», теперь тут…
Называется,
