машины.
Глеба, как и капитана Ожиганова, нигде не видно.
– И что будет теперь? – спрашиваю, почти не слыша собственного голоса.
Четырнадцать миллионов…
Четырнадцать, мать вашу, миллионов!
Весь мир буквально падает мне на голову. Нет, не падает. Рушится. Забирает возможность дышать. Я снова и снова жадно хватаю ртом воздух, никак не в силах надышаться. Прижимаю сжатые в кулак руки к груди, опять пытаюсь дышать, призывая себя к спокойствию. Но какое к чертям спокойствие, если…
– Арине грозит лишение свободы на срок до десяти лет. Если она согласится подписать явку с повинной, то наказание будет мягче…
– Явку с повинной? – перебиваю адвоката. – То есть, она должна признать вину? Но она же не виновата! Это всё долбанный Третьяков! Не зря я его терпеть не могу! Лицемер долбанный! – срывается с моих уст в отчаянии. – Какая ещё явка с повинной? Вы в своём уме?!
– Её вина доказана. В вашей квартире произвели обыск, нашлась небольшая сумма, номера банкнот…
– Бред! – не желаю слышать дальше. – Она не могла! На кой чёрт ей воровать, а потом идти на ревизию, да ещё и деньги прятать у себя дома?! – привожу доводом. – Тот, кто своровал хренову тучу денег, валит подальше с места преступления, а не идёт туда, где его примут с поличным!
Кажется, моя голова вот-вот взорвётся. Перед глазами подло темнеет. Мир постепенно расплывается. Кислород заканчивается. И наверное, обморок бы окончательно меня поглотил, если бы не…
– Владелец супермакета согласен забрать заявление и замять дело, если ущерб будет возмещён. К утру, – раздаётся за моей спиной.
Я цепляюсь за этот уверенный голос с вкрадчивыми нотками. Пусть и с огромными усилиями, но остаюсь в реальности. Оборачиваюсь к подошедшему.
– И с чего бы ему это делать? – удивлённо смотрю на Филатова.
– Если будет суд, то будет и огласка, – пожимает плечами брюнет. – Репутация, – обобщает всё то, что вытекает в дальнейшем.
– Ариша там не одна, другая девочка, она тоже там, с ней… – робко вставляет мама. – Бедняжечки мои…
– С учётом, что вина разделена на двоих, при условии, что и та сторона будет согласна, то семь миллионов с каждой стороны – это меньшее из зол, лучший выход из ситуации, – соглашается Андрей Рашидович. – Я позвоню её родственникам и поговорю с ними, – разворачивается и направляется к припаркованному неподалёку Peugeot, за руль которого усаживается, сосредоточившись на своём телефоне.
Разговаривает он долго. Нам же ничего не остаётся, как просто ждать. И мучительно больно думать над тем, где я возьму семь миллионов за одну ночь… нет, не семь, все четырнадцать, потому что…
– Они отказываются, – выносит вердикт своим переговорам вернувшийся Андрей Рашидович.
– Как отказываются? – охает мама, умолкает всего на секунду. – Но ничего, у меня полно драгоценностей, мы их отнесём ювелиру, там должно хватить, –
