через сорок пять минут, причем «бьюик» низко просел под тяжестью семерых его приятелей и бочонка с пивом. После торжественного тоста (даже Уэнди выпила стакан, хотя не любила пиво) Джек подписал согласие на публикацию, вложил его в прилагавшийся конверт с обратным адресом и прошел квартал до почтового ящика. Вернувшись, он с важным видом замер на пороге и провозгласил: «Veni, vidi, vici»[5], – что было встречено радостными возгласами и аплодисментами. Когда к одиннадцати часам вечера бочонок опустел, Джек и еще двое, то есть все сохранившие способность кое-как держаться на ногах, решили отправиться в вояж по барам.
Уэнди тогда отвела мужа в угол коридора на первом этаже. Двое других уже ждали в автомобиле, распевая нетрезвыми голосами воинственный гимн Нью-Гэмпшира. Джек опустился на колено и вслепую возился со шнурками на своих мокасинах.
– Джек, не делай этого, – попросила она. – Ты даже шнурков завязать не в состоянии, не говоря уже о том, чтобы вести машину.
Он поднялся и успокаивающе положил ладони ей на плечи.
– Сегодня я мог бы слетать на Луну, будь у меня такое желание.
– Нет, – возражала она. – Никакие публикации в «Эсквайре» того не стоят.
– Я скоро вернусь домой.
Однако домой он явился только в четыре утра и с трудом поднялся по лестнице, спотыкаясь и что-то бормоча под нос. Он, конечно же, разбудил Дэнни, а когда попытался убаюкать малыша, уронил его на пол. Уэнди тут же бросилась к ним, при этом ее больше всего беспокоило, что скажет мать, если заметит синяк, – Господи, не приведи, Боже, спаси и сохрани нас, – обняла Дэнни и уселась с ним в качалку, чтобы успокоить и убаюкать. Она вообще по большей части думала о своей матери все те пять часов, пока Джека не было дома, и о матушкином пророчестве, что из ее мужа никогда не выйдет ничего путного. «Большие планы на будущее! – вещала мать. – Очереди на биржах труда забиты образованными дураками с большими амбициями». Опровергала ли публикация в «Эсквайре» мнение матери или подтверждала его? «Ты неправильно держишь ребенка, Уиннифред. Отдай его мне». А правильно ли она вела себя с мужем? Почему ему было настолько необходимо выплеснуть свою радость за пределами дома? Уэнди овладел страх от собственного бессилия, но ей даже в голову не пришло, что он мог уехать из дома по причинам, не имеющим лично к ней никакого отношения.
– Поздравляю, – сказала она, укачивая Дэнни, который снова задремал. – Вероятно, у него сотрясение мозга.
– Пустяки. Всего лишь царапина, – надувшись, ответил Джек тоном капризного мальчишки. На секунду она готова была возненавидеть его.
– Может, царапина, – сказала она мрачно, – а может, все куда серьезнее.
И сразу уловила в собственном голосе знакомую интонацию: так ее мать разговаривала с покойным отцом. От этого ей сделалось тошно и еще страшнее.
– Яблоко от яблони… – проворчал
Пришел, увидел, победил (
