исполнилось семнадцать. Сейчас я даже не вспомню тот момент, когда тощий и нескладный прежде мальчишка превратился в могучего воина. Природные данные позволили ему безо всякого труда добиться высоких результатов во всем, что касается военного искусства и добиться расположения всех без исключения учителей школы. Пожалуй, единственной его чертой, нарушающей образ народного героя в сверкающих доспехах, которую можно было узнать лишь при более близком знакомстве, была ничем не мотивированная мизантропия. Его ненависть к людям была совсем не похожа на юношескую игру, которая на проверку могла оказаться всего лишь способом выделиться из толпы себе подобных. Ненавидел он совершенно искренне, и, если бы не здравый смысл, Домнин уже успел бы натворить такого, что от казни его не смогли бы спасти и всего его знатные родственники. При мне он трижды покушался на жизнь собственных слуг, один раз лишь из-за того, что тот разбил блюдо с рыбой. За жизнь рабов, впрочем, ему ничего не грозило, и лишь мои слова, на удивление, смогли образумить тогда разбушевавшегося гиганта. Я видел, как, временами, во время учебных схваток, он с трудом сдерживается, чтобы не проломить своему сопернику череп, видел, какая гамма чувств отражается на его лице каждый раз, когда появляется возможность нанести смертельный удар. При всем при этом, его инстинкты убийцы никогда не распространялись дальше человеческого вида: Домнин отчего-то любил всех тварей земных, кроме тех, что были созданы с двумя ногами. Пока, к счастью, ненависть его проявлялась в основном на словах, и любимым занятием его, когда выпитое ударяло в голову, было поливание грязью всех, к кому он не питал дружеских чувств. И дружеские чувства эти почему-то никогда не вступали в противоречие с мизантропией.
– Мы обсуждаем важные государственные дела, великан, слишком высокие даже для твоего роста, – не удержался от издевки Альвин.
Сложно сказать, какие взаимоотношения установились между этими двумя, но при внешней враждебности они, казалось, вполне устраивали друг друга. В конце концов, не так уж и часто им приходилось пересекаться друг с другом: слишком разного полёта птицы, что в плане сферы их деятельности, что в их происхождении. Мать Домнина – дальняя родственница императора, но род их далеко не такой древний, как у тех, кто ведет своё начало от первых Эквитов и восходит к временам более поздних империй, в то время как родственники Альвина происходят от самих отцов-основателей, заложивших Аррай – первую столицу, простоявшую без малого полторы тысячи лет, у которых прав на трон гораздо больше, чем у нынешней правящей династии.
– Не думаю, что такие как ты имеют доступ куда-то еще, помимо университетской библиотеки, не говоря уже о государственных тайнах. Впрочем, я буду не против, если вы посвятите меня в свои маленькие тайны.
Я смерил Домнина долгим ничего не выражающим взглядом, раздумывая над тем, насколько можно расширить круг ознакомленных с убийствами лиц, и не нашел ничего, что могло бы заставить меня молчать. Он был из тех, кто всегда стремится вызнать как можно больше у других, при
