Это когда и вас ранило. Двенадцать мушкетеров погибли на мосту. Двадцать три ранены.
– Как выйдем из австрийских земель, остановишь у какой-нибудь деревни – похороним наших мушкетеров. Со мной что?
– С вами все в порядке. Болт пробил кирасу и застрял в кольчуге. В тело вошел на полнаконечника, так что скоро все заживет.
Ага, если от заражения не сдохну. Ну, будем надеяться на лучшее. Хреново, что с герцогом поссорился. Он мне такой плюхи не простит. Я вообще-то рассчитывал, что он только рад будет, что я швисов пощипал – у него с ними не прекращающаяся война, а оно вон как получилось. Если б не этот чокнутый баронишка, все было бы нормально. Написал бы ему потом письмо, извинился – и все бы затихло. А теперь что делать? Ведь он может и ко мне нагрянуть, тут по реке не так уж и далеко. А если к нему еще и Берг с архиепископом Кельнским присоединятся, то мне совсем кисло станет. Надо будет с отцом Бенедиктом поговорить, может, он что присоветует. Хотя на святош сейчас надежды мало. Ведь сейчас аж два папы. Один, Урбан, сидит в Риме, а другой, Климент, – в Авиньоне. И кого поддерживает Леопольд, я не знаю. Отец Бенедикт контактировал вроде с Григорием, но он уже умер, и кого сейчас поддерживает наш святоша, я тоже не знаю. Приеду, выясню. Если они одного папу поддерживают, то договориться можно, а вот если разных, то плохо, не договорятся.
– Так, Курт. В Страсбурге остановимся на пару дней. Там пороховая фабрика. Выкупишь весь порох, что они продают. Если будут отдельно сера и селитра, то тоже покупай. Сколько продадут, столько и бери. И еще. И в Страсбурге и в других городах рассказывай, что мы подверглись предательскому нападению людей герцога. Что без объяснения причин нас обстреляли из арбалетов. И что погибло много наших людей, не ожидавших такого подлого нападения, и ранен граф. И мы были вынуждены прорываться мимо Базеля с боем. Вести быстро разойдутся, и пусть герцог разбирается. Предательски расстрелять из арбалетов графа со свитой – это не шутки. Пока он будет разбираться, пройдет немало времени. Может, и удастся избежать нападения. Меня ни для кого нет. Если кто будет спрашивать, то я раненый лежу в своей каюте и никого не принимаю. Все, Курт, командуй.
Курт ушел. А я наконец смог расслабиться и уснуть.
В своей каморке я провалялся весь следующий день, а к вечеру уже встал. Рана не особенно и болела. Резких движений я, конечно, делать еще не мог, но в остальном она мне и не мешала. Так что я сидел на палубе и наслаждался плаванием. Хоронить погибших солдат я все же не пошел – Элдрик не пустил. Да я не очень-то и рвался. Все-таки частичка вины в их гибели была на мне. Если б я не поперся мстить швисам, они были бы живы. Да и на пристани в Базеле я действовал как мальчишка. Слишком расслабился. Посчитал, что все уже позади и ничего плохого нас ожидать не может. Вот и получил. Да и при очистке моста от кнехтов герцога потерь можно было избежать. Если бы я озаботился изготовлением щитов. Обыкновенных ростовых щитов. Хватило бы и десятка. И не надо было бы тащить солдатам перед собой неудобные и не предназначенные для защиты сходни. Хорошо Курт догадался их использовать, а то положили бы там вообще всю роту. А ведь я знал про этот мост и предполагал, что так может произойти, но защитой для
