Тюри, хоть позолоти его с ног до головы сусальным золотом в виде премии, останется частным случаем частного случая. Круг поиска был задан еще в прошлом столетии – людьми, вне этого круга стоявшими, теперь ресурс исчерпан. Хотя круг злокачественно растет, это все равно не треугольник и не квадрат, но та же самая фигура. Оттого прогресс начинает буксовать. Со страшной силой, надеясь на то, что терпение и труд все перетрут, а соревновательное соперничество ударно позволит разрешить проблему, вот-вот грозящую вылиться в катастрофу. Потому что, на лестнице истории нельзя стоять, – ему ли, Вию Ивановичу, не знать! – по ней можно только бежать, и только вверх. Потому что, лестница эта, гадина, сразу обрушивается у тебя за спиной, и остается одно – вперед! Потому что, срабатывает закон необратимости процессов, невозможно отступить на пару шагов назад, осмотреться, отдышаться, и пойти, скажем в иную сторону. Потому что, с лестницы истории можно только рухнуть, в невежество, в варварство, в забвение собственного, нажитого горбом, интеллектуального капитала. Куда бежать? Куда бежать Тюре и вместе с ним всем несчастным динозаврам? Последняя их надежда, такие как он, доктор Подгорный, ископаемые, беспорочные выродки, стоящие вне порочного круга. Или полоумные малахольные, как однажды сказала о нем самом Валерия, дай ей бог здоровья! Оттого, что в точку попала, метко, правильно. Он даже хуже, он… он… пиломатериал, вот он кто!
А ведь это беда. Пришла к нему следующая по порядку мысль. Это беда, апокалипсис, – Вий Иванович как-то даже сочувственно вздохнул, – когда рассчитывать остается только на полоумных и малахольных. Но что поделать? Машина технологий мчалась со столь восхитительной скоростью, блестящая, стремительная, что по дороге растеряла всех своих пассажиров. Голая оболочка, скорлупа съеденного давно ореха, а динозавры все цепляются за ее бессмысленный бег. И пытаются посадить за руль давно изжившей себя махины кого же? Да вот, хотя бы Вия Ивановича. Что же. И посадили. Пока что, в карцер, для острастки. То ли еще будет? Доктора Подгорного пробрала холодная, мертвая дрожь.
Он взял себя в руки. Постарался. Определил себе не думать. Ни о чем плохом. Главное – его скоро выпустят. Из неопределенности. Может, не прямо сей час, пока там Тюря вспомнит за своей «озарительной» идеей и пустопорожними ловушками! Пока Рукосуев соблюдет протокол. У Вия Ивановича есть время. На некоторые приятные вещи. Можно успокоиться и помечтать. Нет, не о доме, там, на Земле. О доме нельзя – это прямой путь в петлю, в безумие тоски, это запрещено. Им самим себе запрещено. Но, можно… Помечтать о Валерии. Так, беспредметно. Что разумеется. Но она такая красивая. И такая злая. Вот, если бы случилось чудо, например, внезапная радиоактивная мутация, и Валерия вдруг оказалась бы наделена доброй и сострадательной душой. Тогда Вий Иванович однажды подошел бы к ней, к красавице, хотя бы в Атриуме Со-Беседы, и сказал… сказал бы… нет, пригласил бы к себе, в апартаменты суприм-эконом «Балкария»… нет, неудобно, для
