и войдите в роль. Тобо, тебя это особенно касается. За Дрему я не беспокоюсь, ей надо только сосредоточиться.
Тобо изображал из себя юную девицу, дочь Минь Сабредил. Я очень надеялась, что наше возвращение домой останется незамеченным Гоблином и Одноглазым, иначе они поиздеваются над мальчишкой всласть. Сари применила все свое женское искусство, и Тобо предстал весьма и весьма аппетитной красоткой.
Во всяком случае, Джауль Барунданди его не проглядел. Выкликая работников, первой назвал Минь Сабредил; о бедной Саве, естественно, он в этот момент думал меньше всего.
Сава изо всех сил старалась, чтобы ее лицо не выражало ничего, когда позднее нас перехватила жена Барунданди Нарита. Одного взгляда этой бабищи на Шихи было вполне достаточно.
Отныне все члены семьи Сабредил будут работать только с Наритой, и никак не иначе.
Это очень удачно, что Минь удалось снискать расположение Нариты. По весьма немаловажной причине. Ведь именно Нарита отвечала за уборку той части дворца, которая интересовала нас больше всего.
Прежде Саве не приходилось трудиться под началом Нариты. Сабредил рассказала ей все про Саву, и женщина отнеслась с пониманием, которого я никогда не замечала за ней прежде.
– Ну ясно, ничего сложного ей поручать нельзя, – решила она. – Радише опять не спалось, а в такие ночи она швыряется вещами направо и налево. Нам теперь есть чем заняться.
В голосе Нариты сквозило сочувствие. Таглиосцы всегда любили правящее семейство и считали справедливым, что ему позволено больше, чем простым смертным. Подумать только, какую ношу приходится им нести! Раджахарма, этим все сказано.
Сабредил подыскала для меня местечко, откуда я, оставаясь незамеченной, могла наблюдать за происходящим вокруг. Они с Наритой принесли мне гору медных изделий. Правящее семейство питало особую страсть к меди. Сава перечистила уже, наверное, тонну медных вещей. Что вполне понятно – Саве нельзя доверять ничего хрупкого.
Шихи подошла ко мне и спросила:
– Тетя Сава, ты не постережешь мою флейту?
Я взяла инструмент, повертела в руках, сунула в рот и с идиотской ухмылкой извлекла несколько звуков. Только для того, чтобы никто не сомневался, что это самая настоящая флейта. Хотя, конечно, вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову, что этим «инструментом» можно запросто уложить полдюжины людей, если они вздумают надоедать флейтисту в минуту плохого настроения.
Жена Барунданди спросила Шихи:
– Ты играешь на флейте?
– Да, госпожа. Но не очень хорошо.
– А вот я, еще девочкой, играла неплохо… – Она умолкла, заметив, что ее муж заглянул к нам уже второй раз за это утро, и справедливо заподозрив, что его интересует не только ход работы. – Сабредил, по-моему, ты поступаешь неразумно, приводя сюда дочь, – проворчала она и добавила после паузы: – Я сейчас вернусь. Нужно сказать пару ласковых этому человеку.
Как только
