крикнул Холл, который всегда побаивался собак, а Фиренсайд заорал:
– Ложись! – и схватился за кнут.
Они видели, как зубы собаки скользнули по руке незнакомца, услышали звук пинка, собака подпрыгнула и вцепилась в ногу незнакомца, раздался треск разрываемых брюк. В это мгновенье кнут Фиренсайда настиг собаку, и она, заскулив от обиды и боли, спряталась под повозку. Все это произошло в каких-нибудь полминуты. Никто ничего не говорил, но все кричали. Незнакомец быстро взглянул на разорванную перчатку и штанину, сделал движение, будто хотел нагнуться, затем повернулся и взбежал на крыльцо. Они услышали, как он торопливо прошел по коридору и застучал каблуками по не покрытой ковром лестнице, ведущей в его спальню.
– Ах ты тварь этакая! – выругался Фиренсайд, слезая с повозки с кнутом в руке, в то время как собака зорко следила за ним из-за колес. – Иди сюда! – крикнул он. – А не то будет хуже.
Холл стоял, разинув рот, в полном смятении.
– Она укусила его, – заговорил он. – Пойду посмотрю, что с ним. – И он зашагал вслед за незнакомцем. В коридоре он встретил жену и сказал ей: – Постояльца искусала собака Фиренсайда.
Он поднялся по лестнице, дверь незнакомца была полуотворена, Холл распахнул ее и вошел в комнату без особых церемоний, спеша выразить свое сочувствие.
Штора была спущена, и в комнате царил полумрак. Холл успел заметить что-то в высшей степени странное, похожее на руку без кисти, занесенную над ним, и лицо, состоящее из трех больших расплывчатых пятен на белом фоне, очень похожее на бледный цветок анютиных глазок. Потом сильный толчок в грудь отбросил его в коридор, дверь захлопнулась перед самым его носом, и он услышал, как щелкнул ключ в замке. Все это произошло так быстро, что Холл ничего не успел сообразить. Мелькание каких-то смутных теней, толчок и боль в груди. И вот он стоит на темной площадке перед дверью, спрашивая себя, что же это он такое видел.
Немного погодя он присоединился к кучке людей, собравшихся на улице перед трактиром. Здесь был и Фиренсайд, который уже второй раз рассказывал всю историю с самого начала, и миссис Холл, твердившая, что его собака не имеет никакого права кусать ее постояльцев; тут же был и Хакстерс, владелец лавки, находившейся напротив, сильно заинтересованный происшествием, и Сэнди Уоджерс из кузницы, слушавший Фиренсайда с глубокомысленным видом; сбежались и женщины и дети, и каждый изрекал какую-нибудь глупость, вроде: «Попробовала бы она меня укусить», «Нельзя держать таких собак», «А почему она его укусила?» и так далее.
Мистер Холл глядел на них с крыльца, прислушивался к разговорам, и ему уже начало казаться, что ничего необычайного он наверху увидеть не мог, – пожалуй, это просто почудилось. Да ему и слов не хватило бы, чтобы передать свои впечатления.
– Он сказал, что ему ничего не нужно, – только и ответил он на вопрос жены. – Я думаю, надо внести багаж.
– Надо бы сразу прижечь, – сказал мистер Хакстерс, – в особенности если получилось воспаление.
