прогуливать уроки и просто ошивался то тут, то там целый день. Бывало, я часами бродил туда-сюда по прибрежному парку Дьюкс Медоус, вечно голодный и отчаянно одинокий. На берегу реки было красиво: дикая природа, зелень и свежий воздух, но я думал, что если жизнь действительно такова, то я не хочу жить в этом мире. Я был близок к мысли о самоубийстве. Думаю, все усугублялось еще и тем, что годы учебы так сильно отличались от моего счастливого дошкольного детства.
Те дни кажутся такими далекими. Это было шестьдесят с лишним лет назад. Но я до сих пор помню один день, словно это случилось вчера. Это была пятница, конец длинной недели. На перемене я находился на детской площадке, пытаясь чем-то себя занять, чтобы не выглядеть таким одиноким. Я представил свое будущее и вдруг осознал, что впереди меня ждали долгие годы такой жизни. Страданиям не было конца. Я вышел из школы и направился к дому, чувствуя себя совершенно опустошенным. Дома никого не было. Я нашел снотворное моей мамы и просто сидел, глядя на бутылку. Затем я принял четыре или пять таблеток. Мама с папой потом все не могли взять в толк, почему я проспал сорок восемь часов. Вероятно, они подумали, что это просто часть взросления.
Вдобавок общение с учителями не складывалось. Там не было мистера Блейка. Единственным, кто мне нравился, был мистер Гамильтон, наш преподаватель по труду. Учитель математики терпеть меня не мог, потому что я ненавидел математику. Я просто не мог затолкать ее в свой мозг. Для меня остается загадкой, почему нельзя просто выяснить, какие дети хорошо разбираются в математике, и позволить им заниматься ей, а остальных оставить в покое. Дико, что мы до сих пор не разобрались с этим. Очевидно, в жизни пригодится умение складывать цифры, но я и без того мог это сделать. Как еще, по-вашему, мне удалось выяснить, на сколько нас нагрели, когда The Who начали зарабатывать хорошие деньги в 1970-х? Но алгебра, тригонометрия, синусы, косинусы, тангенсы и все такое? Умоляю! Каждый должен заниматься своим делом.
Наш классный руководитель, мистер Ватсон, презирал Элвиса. Как вообще можно презирать Элвиса? У меня был один и тот же учитель английского на протяжении трех лет, и все, что он делал, это бросал нам учебник в начале каждого урока, зажигал трубку, закидывал ногу на ногу и читал газету «Racing Post»[8]. Он ничему нас не научил. Еще была учительница музыки, миссис Боуэн. Она просто хотела научить нас обращаться с точками и черточками на нотном листе, и это ничего для меня не значило. Вот так пишут хорал в стиле Баха, это восьмая нота, это четвертая нота. Это то, это се. Я не мог этого вынести. Где музыка? И знаете, что она мне отвечала? Она говорила мне, что я никогда не смогу зарабатывать на этом.
Все, чего я хотел, это чтобы меня оставили в покое вместе с гитарой. Летом 1956 года я познакомился с гитарой, и с того самого момента, как я сыграл свой первый аккорд, я был полностью сосредоточен на ней. В этом-то и заключалась главная проблема со школой. Я мог сосредоточиться на чем-то, если бы захотел. Я мог сделать что угодно, если бы захотел,
«Racing Post» – газета о лошадиных скачках и ставках в Великобритании и Ирландии.
