плыть не надо. Давайте сделаем так: утром дружина викингов уходит в сторону Ладожского озера, а мы по тропе потянемся в сторону Санкт-Петербурга. Вы с местными городками все уясните, а потом вниз по течению нас догоните. Договорились?
– Заметано.
– Вот только на ночь нужно выставить охрану. И предупредите мужиков, что все это серьезно, кто-то вокруг нас натуральным бандитством занимается. У вас в ордене есть ребята, что через «горячие точки» прошли? – поинтересовался Росин у Александра.
«Великий магистр» кивнул.
– Вот их и поставьте. А то в баловство превратят. И мы своих тоже настропалим.
– А может это все сон? – неожиданно предположил оруженосец. – Проснемся завтра, и все будет в порядке.
– Ну так просыпайся скорее! – неожиданно рыкнул Немеровский. – Надоело уже!
Над наволоком потянуло густым и пряным мясным духом. Зализа, хотя и был сыт, невольно сглотнул слюну. Нет, непохоже, чтобы колдуны заморские сушеными лягушками да вареными мухоморами питались. Нормальную мясную кашу стряпают.
Впрочем, колдунов во вражеском стане оказалось не так много, как мерещилось поначалу. В большинстве на берег Невы высадились все-таки ратники. Частью в нормальных, частью в ливонских доспехах, многие вовсе бездоспешные. Чародеев в странных цветных платьях, колдуний опричник насчитал не более пары десятков. Еще по лугу разгуливало несколько нормальных русских баб и столько же невесть откуда взявшихся ганзейских горожанок – Степан несколько раз видел таких во Пскове да Ивангороде. Может, чародеев и было всего десяток другой? Да милостью Божией сразу все под клинок и попались.
Двое бездоспешных воинов – вполне нормального вида, в кожаных рубахах, украшенных мелко нарезанными ленточками, в кожаных портах и простеньких поршнях,[78] с короткими ножами и крохотными топориками на поясах, взяли луки и направились в кустарник прямо на опричника. Зализа притаился под низкими ветвями шиповника и положил руку на рукоять сабли, но его не заметили. Беспечность пришельцев на чужой земле Семена просто поражала: ни стражи, ни «секретов» на тропах, ни караульных разъездов вокруг стана. Может, на заговоры чародейские понадеялись?
Будь у Зализы вместо пяти засечников хотя бы полусотня, он уже сыграл атаку, повел конников вперед, стоптал бы пришельцев и вырубил всех до единого. А кто уцелеет: в Разбойный приказ отправил бы – им для допроса, себе для славы. Но с пятью всадниками такого не сотворишь: Семен насчитал в лагере восемь десятков латников, десяток вооруженных мечами и щитами мужчин, постоянно катающихся на лодке, еще три десятка бездоспешных и безоружных смердов у странных, собранных из жердей шатров. Все как на подбор: росту едва не наголову выше любого из засечников, плечистые, загорелые. Смердов опричник принял бы за мирное кочевое племя, если бы не один странный момент – у них в стойбище не бегало, не плакало, не играло ни одного дитя. Ну, еще на наволоке бродило почти полсотни баб и полтора десятка колдунов.
Опричник
Поршни – это обувь, сшитая из единого куска сыромятной кожи. Изготавливалась следующим образом: в середину достаточно большого куска кожи ставилась нога, края куска поднимались, обжимались вокруг ноги, после чего лишняя кожа отрезалась. Спереди и сзади ноги кожа сшивалась, в результате чего получались простенькие сапоги. Не очень красивые внешне, они изготавливаются всего за полчаса, за десять-пятнадцать минут «утаптываются» по ноге, а потому очень удобны, никогда не натирают, промокают не сразу (в зависимости от качества шва), позволяют передвигаться мягко и бесшумно, нога в них не преет. В случае, если голенища поршней получились слишком широкими – их стягивают, «присборивают» у щиколотки.
Именно поршни, а не лапти всегда являлись самой популярной и массовой обувью на Руси.
