именно в семьдесят третьем? – шепотом спросила Вера.
– Не знаю. Но всё, что произошло после того времени, его память не зарегистрировала. У него в голове что-то вроде блокатора, который не пропускает ничего, что появилось позже. Он, например, знает всю музыку «Битлз», а «Роллинг стоунз» – только до диска «Goat Head’s Soup». Каждый раз с недоумением смотрит на видеомагнитофон. Пожмет плечами и проходит мимо. В квартире у него только техника того времени. Как мы намучились, когда у господина Мухина сломался проигрыватель для виниловых пластинок! Вы посмотрите, как он одет.
Мужчина действительно был одет чудновато. Как персонаж из фильма Милоша Формана «Волосы». Тертый джинсовый костюм с клешеными штанинами, туфли на платформе, индийская рубашка с острыми углами воротника. Длинные пегие волосы до плеч. Усы подковой. Дымчатые очки почему-то с яркой наклейкой на одном стеклышке.
– Его мозг отказывается регистрировать всё непривычное, не попадающее в картину семьдесят третьего года, – продолжал директор. – Помогает слабое зрение. Он плохо видит, а очков с диоптриями не носит, только солнечные.
– Почему не носит?
– Потому что в семьдесят третьем году господину Мухину было тридцать лет, и в очках не было необходимости. Еще, думаю, работает подсознательный механизм внутренней защиты. Легче не замечать того, что может смутить. А каким языком он говорит! Я не понимаю половины.
– Но ведь окружающие наверняка рассказывают ему, что сейчас не семьдесят третий год? И потом, вокруг столько всего… современного.
– Не замечает, – Шарпантье развел руками. – Моментально забывает всё, что не вписывается в картину. А ночной сон окончательно стирает все впечатления предыдущего дня. Утром он каждый раз живет заново. Со всеми знакомится, всему удивляется и так далее. Смотрели фильм «Un jour sans fin»?
– Да, по-русски «День сурка». А женщина? У нее, вы сказали, тоже проблема с психикой? Какая?
Присмотревшись, Вера заметила, что собеседница лохматого господина Мухина тоже кажется молодой лишь на первый взгляд.
Крашеные в красно-рыжий цвет волосы, сильно подведенные глаза. И одета совсем не по возрасту. Замшевые сапоги выше колен, мини-юбка, а на костлявых, покрытых ненатурально коричневым загаром руках в несколько слоев болтаются браслеты.
Франт минувшей эпохи воскликнул:
– Умотная ты чувиха, Долли! – и тонко, заливисто засмеялся.
Женщина щелкнула его по лбу и тоже захохотала, хрипло. Запрокинула голову (даже издали было видно, как морщиниста обнаженная шея) и заметила, что сверху за ними наблюдают.
– Шарпейчик! – закричала она. – С кем это ты, старый греховодник?
– Потом, – тихо сказал директор Вере и просиял улыбкой. – Долорес Ивановна! Вы, как всегда, в прекрасной форме.
– За «Ивановну» ответишь. Ну-ка, веди сюда свою цыпу. Дай посмотреть. Новый завоз свежего мяса?
Приближаясь к шумной тетке, Вера буквально
