мозга…
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, видела её уже здесь.
– Наверное, умерла какая-нибудь шишка из бывших военных.
– Нет. Это из-за Насти. Пойдём, я вижу Евгения Борисовича.
– А кто это?
– Это учёный из института мозга. Он наблюдал Настю.
– Мама, а Настя знала, что мы с Ритой расстались?
– Да. Я недавно её навещала и рассказала.
– А как она отреагировала, удивилась?
– Нисколько. Сказала: «Всё так и должно было быть, всё идёт своим чередом…»
Проходя мимо машины с надписью «Реанимация», я услышал разговор санитара с водителем:
– Приехали, а реанимировать некого…
– Как это?
– Тело сгорело…
– А чего мы здесь столько часов торчим?
– Врачи должны выписать свидетельство о смерти, а писать не знают что. Ждали криминалистов и этих головастых… учёных из института.
Мама уже подходила к пожилому мужчине в белом халате, и я поспешил за ней.
– Здравствуйте, Евгений Борисович. Знакомьтесь, это мой сын Данила.
– Рад Вас видеть, Виктория Ивановна. Я знаю, Вам сообщили, Насти нет. Что-то из ряда вон… Самовозгорание… Вы, наверное, о таком читали…
– Читала, но не верила…
– Я тоже, пока не увидел. Ничего не осталось, только пепел и одежда. Криминалисты всё собрали.
– А как быть нам… ведь нужен какой-то документ, подтверждающий смерть… и похороны нужны…
– Пройдёмте в здание к главврачу пансионата, там вам напишут документ. А урну с пеплом… это ведь и есть прах, отдадут после исследования.
Я шёл в полной прострации… «Самовозгорание… оказывается, такое бывает на самом деле. Насти нет, даже её тела… не попрощаться… Хотя, если верить в самовозгорание, то надо верить и в то, что ночью приходила Настя, прощалась… и никакой это был не сон». Мама посмотрела на меня и, видимо, заметила, что я не в себе.
– Даня, посиди в приёмной, я тебе потом всё расскажу.
Я уселся на диван. Новости ошеломляли. Было о чём подумать. Пока я ждал, какая-то сухонькая старушка несколько раз заглянула в приёмную, а потом, заглянув, спросила:
– Извините, Вы случайно не Данила?
– Да.
– Настин племянник?
Я кивнул.
– Можно Вас на несколько минут? Понимаете, мы были с
Настей дружны. Наши комнаты рядом.
Я вышел из приёмной. Старушка продолжила:
– Когда у Насти не было этих её приступов, она была прекрасным и обаятельным человечком. Много умела и знала… Такая доброжелательная… ну, Вы и сами должны это знать. Меня, кстати, Ариной Васильевной зовут.
Я знал, обаяния Насте занимать было не нужно. Она, если бы захотела, могла обаять любого…
