Лугин, оказался менее сдержан, чем другие опера, и когда Стас встал рядом с ним, шепнул:
– Представляешь, напарник твой, пальнул себе прямо в сердце. Наповал сразу, – добавил он. Казалось, у него единственного на лице проступало что-то наподобие восторга. Унылым его вид, уж точно не назовешь. В отдел он пришел совсем недавно и еще порядком не успел ни с кем сработаться. Наверное, поэтому Кручинин не заметил на его лице сожаления.
Тут же оказался и майор Ваньков. Он стоял позади, возле самой двери и поочередно водил своими маленькими глазками по лицам оперативников. На мертвого Голикова он уже нагляделся и тот его уже больше не интересовал. Есть эксперт и его слово будет значимым. А все остальное покажет вскрытие. Но пока Ваньков был недоволен. Его профессионализма вполне хватало, чтобы вот так сразу определить причину смерти капитана. Определить, по крайней мере, для себя и сделать соответствующие выводы. А они были таковы: дисциплина в аппарате розыска на самом низком уровне, раз оперативники начинают стреляться.
Когда майор Ваньков вышел, Алексеев подошел к Кручинину, и точно позабыв, что тут же стоит полковник Рокотов, сказал:
– Они сейчас все в моем кабинете, – он имел в виду прокурорских работников и майора Ванькова, который ему очень не нравился своей въедливостью. – Со всеми, кто здесь уже поговорили…
– Шустрые ребята, – съязвил на это Кручинин.
– Да уж, не пальцем деланы, – сказал Алексеев и тут же посчитал своим долгом напомнить: – Ты вот что, будешь с ними беседовать, не сболтни чего-нибудь такого… – Он не договорил, покосившись на начальника управления. Хотя сейчас его можно было не опасаться. Рокотов целиком и полностью был на стороне своих подчиненных.
– Такого, чего? – Стас не понял, что майор имел в виду. Сказал бы уж прямо, без намеков, а то инструктаж получается неполным.
– Стас, перестань. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
– Что ты, Николаич? Я вполне серьезно.
– Ну, если серьезно, то позволь я тебя спрошу? Вы водку с Голиковым пили?
– А как же. Не без этого, – Стасу не хотелось об этом вот так при всех говорить. И особенно при начальнике управления. Но раз уж Алексеев спросил об этом прямо, так же прямо Стас и ответил. Не зеленые пацаны они, чтобы юлить и обманывать.
– Стас, я имею в виду, вечером, перед тем, как ты ушел домой. Пили?
Врать было бессмысленно, тем более Алексееву, который и сам иногда принимал участие в подобных застольях с сослуживцами. И, конечно, он был в курсе, что оперативники после работы частенько снимали нервные стрессы стаканом сорокоградусной.
– Ну, Стас, колись, – прозвенел на ухо лейтенант Лугин.
Незаметно от начальства Стас показал ему кулак, чтоб не лез, когда старшие разговаривают. И в подсказчиках Стас не нуждался. Сказал, пускаясь в откровение:
– Пили.
Точно
