звонок выдернул Дашу из нелегких раздумий. Несколько секунд девушка безразлично смотрела на подающее сигнал устройство, затем потянулась и нехотя сняла трубку:
– Да?
– Даша?
Очередной клиент.
– Да, это я.
– Мы созванивались.
Ну, разумеется: «мы созванивались». А имя свое мы называть не считаем нужным. Мы ведь «созванивались», а у менеджера, разумеется, всего один клиент – вы, самый важный, самый любимый… Сижу целый день на работе и думаю: когда же ты позвонишь, ненаглядный?
Претензии свои Даша не высказала, не дура, но многозначительную паузу выдержала, и сообразивший, что к чему, клиент понял, что нужно себя идентифицировать:
– Насчет Гренландии.
Что же их всех на снег потянуло? Впрочем, ничего удивительного, учитывая нынешнюю погоду.
– Круиз вокруг Гренландии, – уточнил клиент.
– Не совсем вокруг – вдоль.
– Да, я помню. Меня все устраивает, нужно встретиться.
– Надеюсь, ваша жена в курсе?
– Что?
– Извините, – опомнилась Даша. – Это я не вам. В какое время вы хотите подъехать?
Южный Форт, штаб-квартира
семьи Красные Шапки.
Москва, Бутово, 7 июня, вторник, 11:46
– Наполовину?
– Да.
– Ты спятил?
– Нет!
– Мля, хреновину несешь! – Единственный глаз Кувалды Шибзича, великого фюрера Красных Шапок, яростно вытаращился на провинившегося бойца.
Как большинство дикарей, Кувалда не отличался ростом, лицом отчаянно смахивал на гладко выбритую обезьяну – волосы на Шапках почти не росли, – и предпочитал одежду из черной кожи. Высокий статус одноглазого подчеркивало качество этой самой кожи – Кувалда заказывал одежду у шасов, «крокодиловатый» пояс с бляшками и расшитой кобурой, а также медальон на толстой золотой цепи, который великий фюрер стал носить несколько месяцев назад. Массивный медальон – на лицевой его стороне был выгравирован щит с мечом, а на оборотной – штопор, Кувалде продал Урбек Кумар, главный в Тайном Городе скупщик краденого. Продал втридорога, поскольку одноглазый мгновенно признал в странной цацке величественный символ, и с тех пор медальон застрял на фюрерской груди.
– Фикую хреновину несешь, мля! – Кувалда совсем не произносил «д» – свойственная Шибзичам шепелявость была выражена у него необычайно сильно, однако придворные лизоблюды утверждали, что милый дефект лишь подчеркивает крутизну семейного лидера. – Не могла казна вполовину уменьшиться. Это бреф и префательство!
– В натуре, нет, – растерялся Полено, которому не хотелось прослыть ни сумасшедшим, ни бунтовщиком. – Я ничего такого не понимаю.
– Почему так мало осталось?
– Чего мало?
–
