проходили у них под одним понятием: «у низовских опять смутно», и они запросто могли не заметить смены хозяина московского трона, или опустошительной эпидемии на всей остальной Руси. И хотя дед нынешнего Ивана Васильевича, Иван Васильевич по прозвищу Грозный привел полвека назад под стены Новагорода немалое войско, научив северян называть себя и своих потомков подданными Москвы, нет-нет, да и вспоминали в вольном городе былые времена.
Пожалуй, впервые в жизни опричника порадовало, а не покоробило чванство новгородца. Про болезнь государя они могли ничего и не знать – просто не обратить внимания – и дурных вестей по земле не разносили.
А поутру они вставали,
Кругом примятая трава.
Да не одна трава примята,
помята молодость моя!
Звонкий голос, разорвавший тишину совсем рядом, едва не оглушил собеседников. Купец от неожиданности пригнулся, да и Зализа, уже успевший познакомиться с голоском иноземной девицы, тоже вздрогнул.
– Что это? – ошарашено поинтересовался торговый гость.
– Девки балуются, – небрежно отмахнулся опричник. – Про купца Баженова к тебе, Кондрат Васильевич, вестей не доходило?
– Ну как же не доходило! – всплеснул руками гость. – Илья Анисимович немалую артель людей мастеровых с собою увел, скобяного товара скупил несчитанно, одних гвоздей два бочонка, да камни мельничные, да сало и жернова. Зерна еще взял полсотни кулев, и хряков много живьем. Сказывают, намедни еще уходить собирался.
– Странно, почто же я его не встретил? – удивился опричник.
– Может, разминулись? Может, он не ввечеру, а поутру отправился?
– Тогда могли и разминуться, – признал Зализа.
– Вы, Семен Прокофьевич, – осторожно поинтересовался купец, – вниз по Луге, смотрю, рать ведете?
– Ни к чему это, – покачал головой опричник. – Луга река спокойная, на ней отродясь ничего не случалось. Просто на смотр поместное ополчение собрал, благо место здесь удобное.
Торговый гость вежливо кивал, но в глазах его затаилось недоверие – незнамо ему, что ли, как смотры проводятся? Уходить ради этого в леса вовсе ни к чему.
– Я вблизи в круг встану, Семен Прокофьевич, – оставив при себе сомнения, испросился купец. – Рядом с ратью ночевать завсегда сподручнее.
Тут ночную темень опять разорвал девичий голос, заставив Кондрат Васильевича испуганно пригнуться и несколько раз перекреститься:
– Свят, свят…
Ой, полна, полна коробушка,
Есть и ситцы и парча.
Пожалей, моя зазнобушка,
Молодецкого плеча!
Похоже, Юле удалось-таки переломить упрямство певицы и заставить ее продемонстрировать свои возможности. Говорить что-либо теперь оказалось невозможно и Зализа выразил свое согласие простым кивком. Купец торопливо направился к саням.
Выди, выди в рожь высокую!
Там до ночки погожу,
А
