в морге. Так вот в нем записано, что вы опознаете в убитом, человека, который угнал у вас «Мерседес». Или я ошибаюсь? Так под этим актом ваша подпись имеется. Как с этим быть, Домедов?
– А никак, – довольно дерзко ответил Домедов, уставившись куда-то мимо Федора. – Обознался я и все. Лишнего наговорил. Не знаю я того парня, и никогда раньше не видел. – Сказано это было таким тоном, что у оперов не возникло сомнения в том, что Домедов будет стоять насмерть на вторичных показаниях.
– Стало быть, обознался? – переспросил Туманов.
Домедов согласно кивнул, не позволяя майору усомниться.
– Обознался. Да и с кем не бывает. Машину у меня никто не угонял. И парня этого я никогда не видел. Больше мне добавить нечего, гражданин начальник. И знаете что, – он оттопырил рукав пиджака, под которым тускло блеснул увесистый золотой браслет с часами в золотом корпусе. – У меня мало времени. Я тороплюсь. Могу я уйти, или мне позвонить своему адвокату?
В голосе Домедова присутствовала скрытая угроза, которая, впрочем, на Туманова не подействовала. И окончание фразы, там, где вопрос ставился насчет адвоката, майор попросту пропустил мимо ушей.
– Ну что ж, раз вы так торопитесь….
Домедов с облегчением привстал с неудобного стула, своей конфигурацией напоминающего электрический стул для казни, с тем лишь отличием, что руки сидящего на нем, никто не прикручивал к подлокотникам. Хотя и не сомневался, что при желании, скорее всего, иногда опера делали это, пристегивая руки к подлокотникам наручниками, тем самым лишая сидящего на нем, всякого сопротивления.
– Да. Я очень тороплюсь. Так я пойду?
Федор посмотрел на Грека, потом на лейтенанта Ваняшина.
– У вас еще вопросы к этому гражданину есть? – спросил Туманов у помощников.
Грек промолчал. А лейтенант Ваняшин проговорил с легкой улыбкой:
– Мне хотелось кое, что уточнить. Можно? – посмотрел он на Домедова.
Тот решил выслушать уточнение лейтенанта стоя. И так спина устала, пока сидел на этом проклятом стуле. Распрямив спину и слегка поведя могучими плечами, Домедов разрешил:
– Валяйте. Уточняйте. – Он потопал замлевшими ногами, словно набирая обороты, чтобы они поскорее вынесли его грузное тело из ненавистного кабинета сыщиков.
– Вы ведь являетесь сопредседателем общества автомобилистов?
Взгляд у Домедова сделался жестким. Он взглянул на Ваняшина.
– А что, разве мне запрещается, и я не могу быть сопредседателем этого общества? – ответил он, в свою очередь вопросом, который вызвал у Ваняшина еще большую улыбку. Сейчас лейтенант выглядел этаким простодушным парнем, готовым поверить в каждое слово, произнесенное Домедовым. Но на деле, все было не так. И улыбка лейтенанта была неким отвлекающим маневром, чтобы усыпить бдительность Домедова.
– Да нет, конечно, можете. Просто я подумал, что человек, купивший шестисотый «Мерседес»,
