Женя часто бродила по узким, петляющим улочкам, заходила на Соборную площадь, ждала, когда человеческая фигурка на колокольных часах чугунным молоточком отобьет очередной час, и шла дальше к блошиному рынку, напоминающему китайскую барахолку, к причудливому дому с оригинальными каменными зонтиками, выступающими из фасада, чтобы загородить от солнца пентхаус, к известному собору Сен-Бенинь, к впечатляющей стене древнего бенедиктинского монастыря. Девушке нравилось все: и музеи, и церкви, и ресторанчики с упоительными запахами, и оживленные улицы, и тихие уголки неприметных дворов, и бургундское вино, что наливали в традиционном кафе «У ветряной мельницы», и карусель на площади Франсуа Рюда, и, конечно, университет.
Университет... Начиная с большого каменного постамента у входа на главную аллею, на котором по-французски выбита надпись «Университет Бургундии», и заканчивая самым обычным стулом в аудитории, – все здесь пришлось Жене по вкусу. Самыми главными были, конечно, люди. Девушка с удовольствием наблюдала, как учатся французские студенты. После пяти лет, проведенных в московском университете, где в конце концов заработав репутацию и сдав несколько первых сессий, можно было позволить себе и прогул, и пивко теплым весенним денечком у памятника Ломоносову, что возле ИСААФ, усердие, с которым относились французы к занятиям, не могло не поразить. Здесь, в Дижоне, оказалось невозможно семестр предаваться безделью, а потом, просидев пару недель в читальном зале, сдать сессию. Французские студенты постоянно писали какие-то работы, делали доклады и готовились к семинарам. Никто из них не пришел в университет с целью обзавестись друзьями. Обучение проходило в условиях постоянной, жесткой конкуренции. Если в России всегда можно было рассчитывать на подсказки и шпаргалки товарищей, опасаясь страшного вопроса экзаменатора, то во Франции преподавателей не боялись. Самыми строгими судьями слыли сами студенты, всегда стремящиеся задать друг другу вопросы посложнее и непременно «завалить» какого-нибудь особо одаренного коллегу. Впоследствии Женя осознала, что пребывать в условиях равенства и братства не так уж плохо, а жизнь в условиях, где каждый сам за себя, больше похожа на выживание.
Произвели впечатление на Женю и профессора: они никогда не заставляли своих подопечных учиться. Они воспринимали возможность получать знания как высшую из всех существующих благодатей. Человека, желающего от нее отказаться, считали заблудшей овцой, но не пытались переубедить и вернуть на путь истинный. Учеба – дело добровольное, но требующее усилий, и если ты не проявил должного рвения, не посещал занятий и не подготовился к экзаменам, никто не будет натягивать тебе оценок и давать вторых шансов, тем более никто не станет учить тебя уму-разуму, тратить свои нервы и напрягать голосовые связки, чтобы показать, как ты не прав. Жене такое отношение наставников казалось странным, диковинным, а оттого и интересным, и заслуживающим положительной оценки. Тогда такой подход
