style="font-size:15px;"> Ох уж этот сержант Колон, подумал Ваймс, на ощупь пробираясь по сумрачному помещению со спертым воздухом. Самый что ни на есть любитель темноты. Тридцатью годами счастливого брака сержант Колон был обязан именно тому факту, что госпожа Колон работала весь день, а сам сержант Колон – всю ночь. Общались они с помощью записок. Прежде чем уйти в ночное, он готовил ей чай, а она по утрам оставляла ему в печке вкусно приготовленный горячий завтрак. У них было трое взрослых детей, рожденных, как предполагал Ваймс, в результате использования чернил с повышенной проникаемостью.
А уж касаемо капрала Шноббса… в общем, любой человек, смахивающий на Шнобби, имеет более чем достаточно причин прятаться от глаз людских. Как раз тут вопросов не возникает. Сказать, что Шнобби обладает звериной внешностью, означало бы нанести смертельное оскорбление всему животному миру.
Ну и сам капитан Ваймс. Костлявая, небритая коллекция дурных привычек, маринованных в алкоголе. И вот эта компания составляет Ночную Стражу. Всего трое. Когда-то их были десятки, сотни. А теперь – только трое.
Ощупывая руками стены, Ваймс поднялся по лестнице, проковылял в кабинет, рухнул в первобытное, давным-давно продавленное кожаное кресло, пошарил в верхнем ящике, вытащил оттуда бутылку, вцепился зубами в пробку, потянул, выплюнул пробку, отпил. Рабочий день начался.
Мир перед глазами медленно обрел очертания.
Жизнь не более чем химия. Капля здесь, капелька там, глядишь, все и изменилось. Немного забродившего сока – и внезапно оказывается, что ты можешь протянуть еще несколько часов.
Когда-то в стародавние времена, когда этот район считался приличным, некий полный надежд хозяин расположенного по соседству трактира заплатил одному волшебнику значительную сумму, чтобы тот сделал ему светящуюся надпись, каждую букву своим цветом. Теперь надпись включалась, когда ей заблагорассудится, и время от времени замыкалась от влаги. На данный момент буква «И» была кричаще-розовой и время от времени беспорядочно вспыхивала.
Ваймс привык к этому. Это стало вроде как частью жизни. Некоторое время он не отрываясь созерцал мерцающую игру света на осыпавшейся штукатурке, а затем поднял обутую в сандалию ногу и тяжело постучал по деревянному полу, дважды.
Раздавшийся через несколько минут отдаленный прерывистый хрип послужил верным признаком того, что сержант Колон добрался до лестницы.
Ваймс начал считать про себя. На верхней лестничной площадке Колон неизменно притормаживал и ровно шесть секунд восстанавливал дыхание.
На седьмой секунде дверь отворилась. В проеме, подобное полной луне, возникло лицо сержанта.
Наиболее точным описанием сержанта Колона будет следующее: он принадлежал к той категории людей, которые, выбрав военную карьеру, навсегда остаются в должности сержанта. Их абсолютно невозможно представить капралами. Или, если уж на то пошло, капитанами. Если же такой человек изберет иное поприще, то окажется, что
