менее, чем 9 месяцев), об этом я не говорю ничего; но факт состоит в том, что этим превращением он исключительно обязан г. Благосветлову…; поэтому сын и видит в г. Благосветлове не „прихвостня“, а своего друга, учителя и руководителя, которому он обязан своим развитием и в советах которого он нуждается до настоящей минуты». Вероятно, по совету этого учителя г. Писарев и взялся защищать «Нерешенный вопрос». Чтобы г. Писарев, подобно г. Зайцеву, не обиделся этим нашим предположением, мы объясним основания его; г. Писарев, как человек неглупый, кажется, мог бы понять те нелепости, которыми наполнен «Нерешенный вопрос», и мог бы сообразить, что защищать его поэтому нерационально и опасно для умственного достоинства; вследствие этого мы и думаем, что он вступается за «Нерешенный вопрос» не motu proprio, а по какому-нибудь постороннему внушению и, вероятнее всего, по влиянию его учителя и советника, г. Благосветлова. Впрочем, мы не выдаем нашего предположения за несомненное и допускаем его ошибочность. – Для точности мы заметим еще, что г. Зайцев нигде не заявлял о своей солидарности с «Нерешенным вопросом», и мы поэтому не можем сказать, одобряет ли он его вполне, или нет; очень может быть, что г. Зайцев до того ясно увидел всю вздорность «Нерешенного вопроса», что никак не мог сделать насилия над собою, чтобы похвалить этот несчастный «вопрос», и у него язык не повернулся, чтобы заявлять о своей солидарности с тем, что он в душе порицает; но, может быть, и то, что молчание г. Зайцева есть знак его согласия, а иначе он отказался бы от солидарности с «Нерешенным вопросом», как это сделал один из бывших редакторов «Русского Слова». Поэтому мы можем сказать вообще, не боясь ошибиться, что в «Нерешенном вопросе» сконцентрировано и олицетворено все «Русское Слово».
Как мы будем разбирать «Нерешенный вопрос», строго или снисходительно? Нам доводилось слышать упрек за то, будто бы мы жестоко поступаем с «Русским Словом», нисколько не имеем к нему ни снисходительности, ни жалости. Недавно мы получили письмо, в котором неизвестный корреспондент делает нам такой же упрек и советует, чтобы мы полемизировали с «Русским Словом» и поправляли его ошибки «снисходительно, осторожно и со всею деликатностью»; особенную же деликатность он внушает нам наблюдать относительно г. Писарева, который, по словам нашего корреспондента, «может увлекаться, может ошибаться, делать промахи, – но все-таки это лучший цветок из нашего сада, – грубо сорвавши его цвет и неделикатно отнесясь к нему, вы восстановите окончательно против себя всю молодежь». Благодарим корреспондента за добрый совет, которым и воспользуемся, но только с некоторыми оговорками. – Действительно, деликатность вещь прекрасная, но только в сношениях с людьми тоже деликатными; снисходительность тоже действует благотворно, но только на людей разумных и рассудительных; чем снисходительнее обращаются с такими людьми, тем строже они бывают сами к себе, осторожнее и осмотрительнее в своих действиях. Но так как «Русское Слово» принадлежит
