дело обстояло куда лучше, чем казалось на первый взгляд. Порывшись в сундуке, я достала небольшой шкалик и щедро полила из него пострадавшие места. Жидкость пенилась, соприкасаясь с ранами, студент охал. Ничего посущественней я предложить не могла – бабуля славно погуляла, истощив все домашние заклинания, лечебные в том числе. Ну, ничего, парень молодой – до свадьбы заживет. Обильно смазав бок и спину, я как могла перевязала пострадавшего, предварительно подержав над огнем чистую тряпицу. Вот и все. Ловкость рук и никакого колдовства – чистая наука.
Студент оживал на глазах:
– Хозяюшка, мне б поесть чего…
Я улыбнулась:
– О времена, о нравы! Куда подевались комплименты и куртуазное обращение?
– Да ладно язвить, Лутоня. Мы с тобой теперь братья по оружию – вместе кровь проливали, – озорно блеснули серые глаза.
Я быстро сообразила обед. Снедь нехитрая, но питательная – рассыпчатая гречаная каша, большой кус масла, свежий хлеб и цельный жбан яблочного сидра. Зигфрид нашел в себе силы подняться и сесть к столу. На еду накинулся так, будто его седмицу не кормили.
– А что за шедевр таксидермизма пытался меня убить? – задал он вопрос, когда на столе уже ни кусочка съестного не осталось.
– Чучело гигантского муравьеда, – ответила я, честно округлив глаза. – Тебе еще повезло: говорят, взрослый муравьед может одним ударом выпотрошить ягуара или крупную собаку. А у тебя там, тьфу, царапины.
– Никакого везения, – парень провел пальцем по переносице, – у меня кожаная прошивка в камзоле, лучше кольчуги защищает. К тому же настоящее животное должно весить больше набитого соломой чучела… А очки мои ты не видела?
Вот незадача! Я пошла осматривать место боевых действий. Очки отыскались на обочине под кустом сорной травы, и даже неповрежденные. Прихватив заодно камзол и многострадального Мурзика, вернулась в дом. Зигфрид стоял у окна и, щурясь, рассматривал кусочек пергамента, извлеченный из пасти муравьеда. Я выхватила заклинание и спрятала его за пазуху:
– Не суй нос, куда не просят!
Парень осоловевшим взглядом уставился в мою грудную клетку:
– Так это же… Мы же учили…
– Просто забудь, понял?
На лице студента читалась борьба двух чувств – любопытства и самосохранения. (Что-то слишком долго он думает…) Я уже прикидывала, как бы понатуральнее предложить ему причесаться. Но тут на пороге появилась бабуля, и всем сразу стало не до того.
За время, что мы не виделись, ведьма как будто помолодела и чуточку усохла. С первого взгляда и правда могло показаться, что в дверях подбоченясь стоит юркая девчонка.
– Так, так… – злобно сверкнули глазки маленькой фурии. – Теперь вас тут двое? А чего вы, дяденька, голый?
Ёжкин
