Теперь, когда вражеский разъезд был обнаружен и уничтожен, старшинство возвращалось к нему, назначенному воеводой командовать передовым отрядом. – А ты, боярин Борис, садись на ближайшего, и к рати поспешай. Упреди, что путь для нее ныне свободен.
Один из витязей кивнул, сбежал вниз с пригорка, к шарахнувшимся в стороны лошадям, схватил одного из них, оказавшегося менее пугливым, затянул подпругу, проверил удила, запрыгнул на спину и дал шпоры, поводьями заворачивая скакуна в северную сторону.
К тому времени, когда победители переловили и поделили коней, оружие и кое-какой татарский доспех – сами не оденут, но смердам али холопам может сгодиться, издалека послышался тяжелый гул.
– Ты, Юленька, смотри, с нами не ходи! – строго упредил супругу Варлам. – То сеча будет, дело не женское. С заводными конями ратными меня обожди, там тоже воины надобны.
Боярин передал женщине поводья трех из выделенных на его долю коней, сам взметнулся в седло, подобрал поводья.
– Христом-Богом заклинаю, в сечу не лезь!
– Да ладно, сама не дурочка, – улыбнулась ему Юля и, сама сознавая глупость совета, тем не менее добавила: – Ты тоже смотри. Береги себя…
Сверху, из седла, было видно как с северной стороны приближается, словно накрывающая землю тень от крыльев Змея-Горыныча, темная масса. Гул усиливался.
– Ну, Юленька… – Варлам наклонился, поцеловал жену, после чего устремился в погоню за боярами Храмцовым и Петровым, уже двинувшимся вперед.
Темная масса, приближаясь, постепенно разделялась на отдельные отряды, двигающиеся с небольшими промежутками друг от друга, стали различимы воины – закованные в панцири и бахтерцы, зерцала и колонтари. На плечах витязей лежали меховые налатники, пухлые шаровары уходили в высокие кожаные сапоги или валенки. Над островерхими шлемами высоко вздымались сверкающие острия рогатин. Лошади, с точки зрения родившейся в двадцатом веке Юли, были низковаты, но широкие копыта, кованые шипастыми подковами, все равно достаточно весомо впечатывались в мерзлую землю, заставляя ее гудеть, словно туго натянутую на барабан шкуру.
Рать поравнялась с молодой женщиной, прошла мимо. Юля, после короткого колебания, неумело перекрестила их спины и поднялась в седло, двинувшись в обратную сторону – к оставленным под охраной нескольких десятков оружных смердов заводным коням, навьюченным вьюками с дорожными припасами.
Татарский лагерь находился всего в получасе пути за стоянкой уничтоженного разъезда – несколько сотен темных шатров, из макушек которых тянулись дымки, стоптанный до земли снег, множество небольших человеческих фигурок. Русские мчались молча, без обычного воинского клича, не стреляли из луков, предваряя атаку – однако скрыто налететь многотысячным войском все равно невозможно, а потому фигурки в теплых стеганных халатах заметались, расхватывая щиты и копья, обнажая сабли. И все же самого главного сделать они не могли: кони
