Она не могла этого представить. Их с Эриком любовь обернулась для нее одинокой дорогой, а его сделала эгоцентричным диктатором.
Кончики пальцев, прикасаясь к письму, посылали непонятные сигналы ее нервным окончаниям, сильные и незнакомые. Они ласкали ее отчаявшееся сердце, позволяя ей мечтать. И надеяться.
Сверкнула молния, и Эдриэнн подпрыгнула. Гостиная осветилась, словно вспышка гигантской камеры сфотографировала ее, державшую письмо до того интимное, что она чувствовала себя так, словно, находясь в собственном доме, вторглась в чужую жизнь. Эдриэнн прижала выцветший листок бумаги к сердцу, словно пытаясь впитать все прочитанное. Другой рукой она дотронулась до поржавевшего металлического ящика, служившего домом этому письму, скорее всего, дольше, чем она жила на свете. За окнами продолжала бушевать буря.
Она поднесла конверт поближе к керосиновой лампе. В первый раз после того, как она купила этот полуразвалившийся викторианский дом, она была благодарна проблемам с электричеством. Без них она никогда не нашла бы эти письма.
Но тем не менее она добавила звонок электрику в список дел, все растущий.
Эдриэнн стала внимательно разглядывать конверт.
С годами он стал серым, но имена и адреса можно было прочитать, и дата была пропечатана четко. Тысяча девятьсот сорок четвертый год. Значит, это было во Вторую мировую войну. Когда она прочитала адрес, у нее перехватило дыхание. Ее дом номер 722 на Хидден-Бич-Роуд. И имена: Грейс Чендлер от Уильяма Брайанта.
Рев океана на мгновение привлек ее внимание. Она притихла, прислушиваясь к разъяренному шуму воды и шороху пальмовых листьев о стену дома. Эдриэнн поставила коробку на деревянный кофейный столик и откинулась на спинку дивана.
Сколько раз она залезала на чердак и стучала по этому выключателю, не зная о коробке, лежавшей на балке? Если бы не пауки и ее умение виртуозно обращаться с метлой, коробка все еще лежала бы там, надежно спрятанная от любопытных глаз; коробка со старомодной чернильной ручкой, черно-белой фотографией и, наконец, стопкой писем, перевязанных выцветшей лавандовой лентой.
А ведь в тот вечер Эдриэнн, почти отчаявшись бороться с тем, что свет то включался, то гас, уже отправилась спать. И в этот момент свет снова погас и больше уже не включался. Керосиновые лампы придают храбрости, и страх проснуться в три часа ночи в доме, полном воображаемых привидений и странных звуков, заставил ее подняться по скрипящим ступеням на чердак. Теперь она была рада, что сделала это. Может быть, она наконец привыкает к старинному дому. И к одиночеству. Она не задумывалась над этим до первой ночи в скрипящем викторианском доме, но она никогда не была одна. Ни разу в жизни. Она уехала из родительского дома в штате Миссури и поступила в колледж, где делила комнату с другой студенткой – четыре замечательных года. А потом она вышла замуж за Эрика – почти шесть лет пытки. Но она никогда не была одна. До того, как поселилась в этом доме.
Ее соседка Сэмми
