ШКАС я внимательно осмотрел еще перед вылетом, и нашел его состояние вполне удовлетворительным. Дело другое, что винтовочный калибр этого пулемета был все же маловат для сорок первого года. Этот недостаток не искупала даже высокая скорострельность. Увеличение мощности авиационных двигателей позволило немецким конструкторам заметно усилить бронирование «мессершмиттов», неплохо защитив пилота и наиболее важные узлы истребителя. Именно поэтому я приказал командиру экипажа не дергать самолет на курсе – мне требовалось максимально возможная точность стрельбы, поскольку поразить самолет противника я мог только в уязвимые места, а туда еще нужно было попасть.
Вдохновленные удачным началом боя, немцы решили не тянуть с уничтожением русских и распределить цели между собой. Не знаю уж, как в условиях отсутствия связи они об этом договорились, но ведущий пары «худых» продолжил преследование «яка», а его ведомый слегка подправил курс, заходя в хвост нашему Пе-2.
На дистанции четыреста метров немецкий пилот чувствовал себя достаточно комфортно, не слишком опасаясь пулеметов русского бомбардировщика. Сам стрелять он тоже не торопился – все-таки расстояние велико, а запас патронов не бесконечен. Я немного довернул пулемет на турели и выпустил в сторону противника короткую очередь. Она получилась не слишком прицельной, но дала вычислителю много информации для внесения поправок в систему наведения.
Немец даже не дернулся, когда правее и выше его машины промелькнуло несколько трассеров. Лента моего пулемета была вперемешку заполнена патронами с бронебойными, зажигательными и бронебойно-трассирующими пулями. Считалось, что такой подход способствует комбинированному поражению самолета противника, хотя я бы предпочел ограничиться только бронебойными боеприпасами.
Триста пятьдесят метров. Еще немного, и противник попытается скрыться в мертвой зоне, где моему огню будет мешать хвост собственного самолета. Допускать этого я не собирался. Очередь! Попадания видны даже невооруженным глазом. Я целился по кабине, благо мессер снижался, опустив нос, и мотор ее не заслонял. Спустя секунду противник исчез из моего поля зрения. Выстрелов с его стороны так и не последовало, но его метку вычислитель перекрасил только в желтый цвет – видимо, в оценке результатов стрельбы он уверен не был.
– «Дрозд-2», жив? – маркер последнего «яка» тоже окрасился желтым, однако спустя пару секунд вновь приобрел зеленый цвет.
– Дыр в крыльях наделал, поганец, – ответил пилот. – Самолет рулей слушается. Мотор тянет.
Ведущий пары мессеров прекратил преследование «яка» и пристроился к своему ведомому, с трудом удерживающему машину в воздухе. Сам самолет серьезных повреждений, похоже, не получил, но пилот, по всей видимости, был ранен. Истребитель рыскал из стороны в сторону и все больше прижимался к земле. Вычислитель перекрасил его отметку в серо-желтый цвет, считая цель практически небоеспособной.
– Возвращаемся
