размерам соседей, как это сделали греки в V веке до н. э. Чаще их поглощали более крупные образования; иногда они создавали свои собственные империи, такие как Римская империя, Венецианская республика или Тройственный союз Теночтитлана, Тескоко и Тлакопана в Мексике. Кроме того, время от времени империи рушились, оставляя после себя более раздробленные политические образования. Крайним примером этого может служить Европа эпохи Средневековья[55].
Но обычно же одна империя порождала другую по мере того, как завоеватели восстанавливали былые схемы управления и механизмы власти. В крупном историческом масштабе повторялась картина периодического падения и возрождения, от все более регулярных «династических циклов» в Китае до более-менее четких последовательностей в Юго-Восточной Азии, Индии, на Ближнем и Среднем Востоке, в Центральной Мексике и в регионе Анд. Евразийская степь также порождала многочисленные имперские режимы, устремлявшиеся в грабительские рейды и завоевания, казавшиеся особенно заманчивыми благодаря богатствам, которые успели накопить оседлые общества Юга. Со временем государства росли. До VI века до н. э. крупнейшие империи Земли охватывали несколько сотен тысяч квадратных миль. В последующие 1700 лет их могущественные преемники постоянно расширяли эти границы, пока в XIII веке Монгольская империя не простерлась от Центральной Европы до Тихого океана.
Но территория – это лишь один показатель; если учесть рост плотности населения, то расширение могущества империй покажется еще более грандиозным. Наш вид в еще большей степени, чем сегодня, был сосредоточен в ту эпоху в умеренной зоне Евразии, в Центральной Америке и на северо-западе Южной Америки. В этих зонах империи процветали: на протяжении нескольких тысяч лет большинство людей на Земле жили под сенью этих гигантов, а немногочисленные представители человечества достигали высот, недоступных простым смертным. Такая среда создала то, что я называю «первоначальным одним процентом», включающим себя соперничавшие между собой, но часто тесно взаимосвязанные элитные группы, которые изо всех сил пытались извлечь максимальную политическую и коммерческую выгоду из образования государств и их интеграции в империю[56].
Рис. 1.1. Общая форма социальной структуры аграрных обществ
Формирование досовременных государств выделило из основной массы производителей небольшой правящий класс. Зачастую элита была изначально внутренне стратифицирована, но преодолевала различия и коллективно контролировала отдельные общины, служившие основными строительными блоками государства. Известная диаграмма Эрнеста Геллнера с исключительной ясностью подчеркивает такую структуру (рис. 1.1)[57].
Некоторые члены правящего класса, такие как представители местной знати, занявшие государственные или почетные должности, изначально
Приблизительные оценки: Scheidel 2013, предположения заимствованы из McEvedy and Jones 1978 и Cohen 1995: 400. О структуре и всемирной истории империй см. особенно Doyle 1986; Eisenstadt 1993; Motyl 2001; Burbank and Cooper 2010; Leitner 2011; Bang, Bayly, и Scheidel (готовится к публикации); и краткое изложение в Scheidel 2013: 27–30. О городах-государствах см. особенно Hansen 2000 и очень кратко Scheidel 2013: 30–32.
Об эволюции степных империй, о которых не говорится в настоящем исследовании в основном из-за недостатка надежных данных, см. Barfield 1989; Cioffi-Revilla, Rogers, Wilcox, and Alterman 2011; http://nomadicempires.modhist.ox.ac.uk/. Сравни также Turchin 2009 об их роли в формировании крупномасштабных государств. Рост размеров: Taagepera 1978: 120.
Рис. 1.1 из Gellner 1983: 9, рис. 1, как она воспроизводится в Morris 2015: 66, рис. 3.6.
