двинулась к выходу. Уже шагнув было за порог бытовки, она внезапно обернулась:
– Не горюй, девка. Не надо. Это не лихо еще… Ой ли! Все пройдет. Все забудется, ты молодая, красивая… Тебе и годов-то твоих не дашь! Перемелется, Верочка, мука будет… Работай, все пройдет. Это жизнь…
Верочка всхлипнула, грустно улыбнулась ей и кивнула:
– Хорошо. Спасибо вам, теть Поль!
Та только отмахнулась досадливо:
– Спасибо потом скажешь… Пока не за что! Да помни: воли слезам не давай, терпи! Слышишь? Терпи!!
Вера Ивановна еще раз кивнула вслед пожилой женщине, умеющей и пожалеть, и поддержать, и отругать… Затем, глянув на часы, ойкнула и торопливо вскочила, поправляя платье:
– Все, все, все… У меня теперь другая жизнь. Другая!
Она и верила, и не верила своим словам…
Да и что толку верить?
Жизнь все равно все расставит по своим местам. Сама управится. Сама решит, кто прав, кто виноват…
Ну а виновного накажет…
Может быть…
Глава 2
Верочка родилась ранним утром как раз в середине августа.
Солнце, словно предчувствуя, что с минуты на минуту на свет явится еще одна представительница прекрасного пола, расстаралось вовсю. Уже взошедшее и умывшееся, оно ослепительно улыбалось навстречу новой жизни.
Небо, высокое и по-августовски синее, казалось бесконечным и бездонным. И только какие-то неугомонные птахи, не отдавая должного торжественному моменту, щебетали вовсю под окнами родильного дома.
Дарья, рожавшая долго, почти десять часов, теперь счастливо улыбалась, глядя на крошечную девчушку, которую ей с нескрываемым удовольствием показывала седоголовая акушерка:
– Ты гляди-ка, – прищурившись от яркого солнечного света, ворковала Лидия Ивановна, принимавшая роды, – вот так красавицу тебе Бог подарил… Ишь, ты какая! И морщится-то, словно понимает, что о ней говорят… Ах, хороша девчонка! Хороша, ничего не скажешь!
Даша, совершенно потерявшая способность здраво рассуждать и от длительных трудных родов, и от всеобщей атмосферы радушия, и от, как ей казалось, нереальности происходящего, только счастливо улыбалась и моргала, пытаясь прогнать стоявшие в глазах слезы. Лидия Ивановна, заметив это, не смолчала:
– А чего глаза-то «на мокром месте»? Непорядок! Эх мы, бабы… Нет, вот что мы за люди?! Чуть что, сразу в слезы! Да ты радуйся, ведь человека на свет родила! Женщину! Красавицу!
Акушерка довольно улыбнулась, прищелкнула языком и добавила:
– А она вырастет, тоже родит… И пойдет, и пойдет ваш род в гору… Слышишь? А ты будешь родоначальницей… А? Чуешь ответственность?
Даша молча пожала плечами, а потом смущенно прошептала:
– Да это я от счастья… Дочь все-таки…
– Вот-вот, молодец, что понимаешь!
Словоохотливая акушерка, очевидно, очень довольная своей работой и сделанным
